Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Возможно, он встал на эту позицию по причинам, совсем не связанным с философией вопроса. Ненависть Якова к пресвитерианским старейшинам выросла из того, что они прямо бросали вызов его власти. Шотландская знать тоже стремилась вести себя с королем как с равным себе. Таким образом, заявления Якова о своих правах, по всей видимости, отчасти стали реакцией на сложное, а порой и опасное положение короля на троне Шотландии. Однажды он заметил, что «самая высокая скамья всегда самая скользкая».

Кроме того, он, скорее всего, ясно осознавал, что проявления его характера и образ действий не всегда безукоризненно королевские: он пускал слюни и имел странную походку, позволял себе всячески угождать своим смазливым фаворитам и целоваться с ними. Чтобы компенсировать такие очевидные недостатки, Яков, наверное, и стремился поддерживать идею божественности королевского права.

Однако теоретическое понимание вопроса у Якова решительно расходилось с практическим восприятием политической реальности. На самом деле он никогда не вел себя как абсолютный монарх и за редким исключением старался оставаться в рамках закона; в осуществлении своих полномочий Яков не проявлял ни деспотизма, ни сумасбродства. В свою очередь парламент не делал серьезных попыток подорвать его власть или поставить под сомнение верховенство королевской власти.

Судьбы королевских особ в то время представляли повод к размышлению. 14 мая 1610 года король Франции Генрих IV был убит фанатичным католиком, верившим, что цареубийство – его религиозный долг. Всегда пребывавший в страхе за собственную жизнь, Яков впал в панику. По словам французского посла, получив известие о гибели Генриха IV, Яков «стал белее рубашки».

В следующем месяце старший сын Якова принц Генрих Фредерик официально стал наследником английского престола, принцем Уэльским. Человек геройского, или воинственного, нрава, он был страстным поборником протестантства. Фрэнсис Бэкон отметил, что лицо принца было удлиненным «и довольно худощавым… взгляд серьезный, выражение глаз скорее сдержанное, чем живое, а в чертах его было что-то суровое». Двор Генриха воздерживался от мотовства и пьянства, которым потворствовал его отец; это был образец порядка и пристойности, где сквернословие наказывали штрафом. Во время, когда моральные устои и нормы поведения королевского двора славились упадком, многие считали Генриха истинно христианским принцем, который может спасти нацию для добродетели.

Генриха окружали люди воинской направленности, люди действия. Он сам активно интересовался военно-морским делом и освоением колоний. Наследный принц особенно восхищался сэром Уолтером Рэли, который по-прежнему содержался в Тауэре, и вслух заявил: «Никто, кроме моего отца, не стал бы держать такую птицу в клетке». С той же страстью он испытывал неприязнь к сердечным друзьям отца. Говорят, что про Карра он как-то сказал: «Если бы королем был я, то не позволил бы никому из этой семейки оплевывать дворцовые стены». Если бы он был королем, то… что? Этот вопрос был главным для Англии. Нет сомнений, что Генрих IX последовал бы боевому примеру Генриха V. Считается, что Яков, заметив популярность двора сына, спросил: «Он похоронит меня живьем?» Когда королевский шут Арчи подметил, что Яков видит в Генрихе больше угрозу, чем утешение, король разразился слезами.

Другая щекотливая ситуация для Якова, пусть и менее значительная, возникла через несколько недель после объявления Генриха наследником престола. Двоюродная сестра короля Арабелла Стюарт первые шесть лет правления Якова наслаждалась всеми удовольствиями и выгодами жизни при королевском дворе. Рэли и другие даже рассматривали ее кандидатуру в качестве замены Якову, но она не принимала участия в заговоре. По-прежнему вопросом крайней важности оставалось ее разумное и хорошее замужество. Однако в начале 1610 года она обручилась с Уильямом Сеймуром, который имел некоторые, пусть и непрямые, основания для притязаний на английский престол. Такие ситуации всегда вызывали ужас правителей.

Пара согласилась отказаться от планов на брак, но в июне они тайно обвенчались в Гринвиче. Узнав о свадьбе, король пришел в ярость. Сеймура немедленно заключили в Тауэр, а Арабеллу сначала доставили в Ламбет, но потом решили отправить дальше на север, в Дарем. По дороге Арабелла запланировала побег. Она изменила внешность, по свидетельству хрониста того времени Джона Мора, «натянув на женское белье пару замечательных лосин по французской моде, надев мужской камзол, мужеподобный парик с длинными локонами, черную шляпу, черный плащ, коричневые сапоги с красными отворотами и повесив на пояс шпагу». В городке Ли она села на корабль, взявший курс на Францию, но их перехватило судно, отправленное из Дувра, чтобы арестовать беглянку. Арабеллу сопроводили в Тауэр, где под давлением переживаний ее рассудок повредился, и через четыре года она умерла невменяемой. Печальная история, полная опасностей и вероломства, какую переживают все, занимающие высокое положение.