Мятежный

– Я знала, что это ты, – выдохнула она, подтащив свое пьяное расслабленное тело к моему, напряженному и взволнованному. – Обожмой, я же говорила им, что это ты.

Им? Кому им? Я уже хотела спросить, когда Рен решила еще раз вставить свое несуществующее слово «обожмой».

– Обожмой, и я не могу поверить, что твоя собака все еще жива. Ему, должно быть, уже лет двадцать, верно?

Прежняя Джесси ответила бы, что не всем же быть такими молодыми, как ее новые сиськи и нос. Но нынешняя Джесси избегала конфликтов практически любой ценой. Рен окинула меня оценивающим взглядом с головы до ног. Ее взгляд был похож на яркий прожектор, направленный на спящее животное. Мне хотелось свернуться клубочком и умереть.

Она ухмыльнулась:

– Ты сногсшибательно выглядишь, Джесси. Соблюдаешь диету Дюкана[18] или что-то подобное?

Я потрепала Шэдоу за ушами и возобновила легкий бег трусцой, надеясь, что она уловит намек и перестанет вести одностороннюю беседу. К моему разочарованию, она бросилась за мной, подстраиваясь под темп.

– Не будь стервой. Поделись секретом.

Быть изнасилованной своим же парнем и кучкой его друзей. Такой опыт либо полностью отобьет аппетит, либо сожрет тебя изнутри вместе со всеми чувствами.

– Я не сижу на диете, – напряженно процедила я.

– Ну, ты великолепно выглядишь! Точнее, ты всегда выглядела прекрасно. ОЧВ. – Она создала аббревиатуру из слова «очевидно», потому что оно было слишком длинным для ее священных уст. Первые три года старшей школы я входила в список самых популярных девчонок. Практически была королевой. Опустошающие голубые глаза и невероятно длинные ноги. Меня называли Белоснежкой: темные волосы, бледная кожа, мать-ведьма. Способствовало и то, что я родилась и выросла в Анахайме. Моя мама только что вышла замуж за нефтяного магната, и все ученики Школы Всех Святых думали, что я из гетто. «Классная, но гетто», – повторял Эмери каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал, видела ли я своими глазами, чтобы кого-то зарезали или подстрелили. После «Инцидента» мой статус резко упал. На самом деле к концу выпускного класса моя репутация опустилась даже ниже туалетных сидений и раздаточного стола в кафетерии Школы Всех Святых. Рен вместе с друзьями одна из первых начала выкашливать слово «шлюха» при моем появлении в коридорах и первая упоминала венерические болезни, когда ее просили пересесть за мою парту на химии и алгебре.

– Это действительно имеет огромное значение, – сказала я саркастически, воздержавшись от вопросов про ее жизнь. Я не хотела ничего знать.

– Хотела бы и я вкладывать столько усилий в свое тело. – Рен драматично вздохнула, еле поспевая за моей скоростью. От звука шлепков ее пьяных ног по земле мне хотелось выдрать себе волосы. – Но я так занята в школе, друзьями и своим новым парнем. Ты ведь знаешь, что я теперь встречаюсь с Джастином Финном?

Я этого не знала. После случившегося я перестала разговаривать практически со всеми. Единственная вещь, которую я помнила про Джастина Финна, – это то, как зубы его брата Генри касались моего бедра, когда я наконец очнулась, с головокружением и тошнотой, после того как они избили меня до полусмерти. Его смех у меня между ног, когда он пробовал беззащитную меня на вкус против воли. Я запомнила это так отчетливо, что могла все еще чувствовать его на своем теле, даже после двух прошедших лет и бесконечного количества душа. Я с силой закусила губу, сдерживая крик.

Их здесь нет.

Они не смогут причинить тебе вред.

– Какого черта ты здесь делаешь, Рен? Сейчас три часа ночи.

– Ой. Она разговаривает! Потрясающе, – она захлопала в ладоши и злобно улыбнулась. – Так чем же ты теперь занимаешься?

В мое сознание начала проникать мысль, что я могу оказаться в реальной опасности. Дом Рен находился в другой стороне района. Дорога проходила через небольшой парк с качелями и горкой. Во время летних каникул подростки часто приходили сюда по ночам, чтобы напиться. Что значит – она здесь не одна. Я уже в невыгодном положении.

– Ты выглядишь немного бледной, Джесси. Или, может, ты просто никогда не выходишь из дома. – Она фыркнула и засмеялась. Я ускорилась, наблюдая боковым зрением, как Рен машет руками в изнеможении. Шэдоу хрипел позади меня. Я мысленно умоляла его не ненавидеть меня за то, что я делаю. Но меня накрыла паника. Я хотела бежать домой, но кто, черт возьми, знает, что поджидает меня у детской площадки?

– Тебя давно никто не видел. Люди говорили, что ты загремела в психиатрическую больницу. Я подумала: о боже мой, Джесси? Ни за что. Но серьезно, Джесси, где ты была?

Рен снова попыталась меня догнать, но ее тело не выдержало. Мы с Шэдоу были выносливее. Мы профессиональные бегуны. И мы воспользовались этим преимуществом.