Мятные пряники

Лисмус провёл рукой по её волосам, слегка приподнял подбородок и осторожно поцеловал. С тем, почему она так себя ведёт, можно было разобраться и позже, а поцеловать захотелось сейчас, пока она так близко и пока во взгляде её присутствует нежность. Варя на поцелуй ответила, причём так, что Лис запутался совершенно. Девушка подалась к нему, и он обнял её за талию, притянув ближе к себе и крепко сжав в объятьях. Прохладные мягкие губы девушки не давали ему думать, лишали всех мыслей и разжигали горячее чувство внутри. Следовало остановиться и прекратить поцелуй, пока не поздно. Что они проведут эту ночь не вместе, он не сомневался, так что надо было прекратить это. Мужчина честно попытался, но губы девушки быстро находили его губы, стоило хоть на миг перестать соприкасаться ими.

Она была легко одета, и Лис отлично помнил, как она выглядела, когда разговаривала с кондором. Тогда он не мог не смотреть на неё, а сейчас не мог не вспомнить силуэт женского тела, ясно видневшийся сквозь тонкую ткань с излишне откровенным вырезом. Под эти всплывшие в памяти образы он сам не заметил, как углубил поцелуй, как пальцы девушки зарылись в его волосах и как сам он едва не потерял контроль.

Он должен был выяснить, почему Варя вела себя с ним именно так всё это время и почему теперь прижималась к нему всем телом и признавалась в любви.

Наконец, он сумел победить желания любопытством и здравым смыслом, отстранил девушку от себя, неотрывно глядя на припухшие от долгого поцелуя губы, и лишь спустя несколько секунд сумел отвести от них взгляд, посмотреть ей в глаза и спросить о важном:

— Почему ты не говорила раньше, что любишь?

* * *

Хороший вопрос. Очень хороший… Знать бы, как ответить… На губах ещё вкус его губ, в голове — полная неразбериха. Его руки всё ещё обнимают, он близко, но смотрит серьёзно. Вопрос важный. А ответить на него, собственно, нечем… Попытаться снова поцеловать в надежде замять тему? Вряд ли выйдет: ему достаточно не наклонять голову, и мне до его губ за поцелуем будет не добраться…

— Ну а ты почему? — вопросом на вопрос ответила я.

Надеялась, что и ему придётся подумать. Но он-то ответ, как выяснилось, знал и потому ответил быстро:

— Думал, ты мне не веришь…

Да уж, основания так думать у него были…

Серые глаза смотрели внимательно и сосредоточено. Он хотел получить ответ. Вспомнилось всё, что он говорил о своём народе. Что, если сейчас он тоже боится услышать какую-нибудь ерунду, на которую люди с девятки способны? Ну, например, что я никогда не целовалась с тем, у кого шрам через всю щёку, и решила попробовать? Или что не говорила, что люблю, потому что взаимная любовь мне не интересна?

В любом случае, об истинных причинах он не догадывается… Надо как-то плавно к ним подвести, к причинам этим, чтобы он точно поверил…

— Слушай, насчёт доверия…Можешь выполнить одну мою просьбу? — я испытующе посмотрела на него, даже отодвинув свою непослушную чёлку.

Сейчас он был похож на того, кто пообещает всё, что угодно, но, как выяснилось, впечатление такое было обманчивым.

— Смотря какую, — не поддался на провокацию Лисмус.

Я нахмурилась: он всё портил. В упор глянув в глаза, с вызовом уточнила:

— То есть вот так ты мне доверяешь: считаешь, я попрошу о чём-то таком, что ты не захочешь выполнять?

— Вот до этого вопроса я в этом ещё сомневался, а теперь точно уверен, что да, именно такое и попросишь, — усмехнулся он. — Говори, что за просьба, — он слегка отстранил меня от себя, чтобы лучше видеть моё лицо, поскольку я наклонила голову.

— Не ходи с нами к эльфам, — я с трудом заставила себя посмотреть на Лисмуса, и, предупреждая вопросы, пояснила: — Ты же не хочешь на них посмотреть, ты не должен помогать спасать Арсазаила, тебе не стоит туда идти…

На это Лис обнял меня снова и прижал к себе, утыкаясь своим прекрасным впечатлившим меня когда-то носом мне в волосы. Странная реакция. Мог бы хоть ответить, выполнит мою просьбу или нет, а то в неведении находиться очень некомфортно, даже если в это время прижимаешься к любимому мужчине, которого вот-вот можешь навсегда потерять.

Подумав, он спросил:

— Неужели признаться в любви проще, чем объяснить, почему я не должен идти с вами?