Мяу

— Нет, к сожалению. Салават пробурчал, что поссорился с Ильёй и Ниной, но заверил, что сам решит проблему. Я не обратил внимания. Он отмахнулся, а я не придал должного значения. Подумал, что нет необходимости вмешиваться. Лишние телодвижения с моей стороны поднимут ненужную волну и могли бы вовсе расстроить дружбу. Я же не знал истинной причины!

— Но, слава Богу, ссора не затянулась. Иначе, я бы огорчилась. Они снова стали встречаться и дружить. Как, Ильдар думаете? Их отпустят? С них снимут обвинения?

— Надеюсь, Наташ!

— Я даже не представляю, что будет, если им предъявят обвинение в наркоте. Наверное, тут же упаду без чувств.

— Надо надеяться, Наташа! Посмотрим. Вы поедете со мной их встречать? Как-никак административный срок закончится посреди ночи.

— Обязательно поеду, если не затрудню Вас?! Скажете время, и я подойду к машине, как утром.

— Думаю, что послезавтра, в начале второго ночи нам надо будет тронуться в путь. Пробок, конечно в городе не будет, но приехать заранее, спокойнее.

— Согласна, Ильдар! С Божьей помощью пусть их выпустят! Я думаю, что они осознали. Получили урок. Останется в памяти на всю жизнь! Как их остервенело, болезненно пнула жизнь, как научил короткий арест дорожить свободой.

Беседа закончилась. Ильдар устало отложил телефон и, закинув голову, растёр шею. Наталья напомнила ему памятный, роковой вечер прошедшего воскресения, с которого начался отсчёт трагичных часов разлуки, перешедший ничем не примечательную ночь. Но они о случившемся пока не догадывались. Даже наступивший понедельник не сулил тревог, умело заполнив день обыкновенной рабочей суетой. И в шесть вечера, возвратившись с работы, Ильдар не подозревал, что их сын и Илья, по решению суда, заключены под стражу и уже более двенадцати часов томятся в камере. Ильдар воспроизвёл хронологию событий…

…— Папа, отпустишь к Илюхе? — сын выжидательно наблюдал за реакцией отца.

— К Илюхе? Опять с ночёвкой?

— Да.

— Маму предупредил?

— Угу!

Ильдар демонстративно посмотрел на часы. Салават хмыкнул и смельчаком сплёл руки на уровне груди.

— Семь часов вечера, папа! Не ночь! Всё так, как ты предупреждал! Выполняю твои предписания. Сегодня воскресенье, а у меня впереди ещё неделя каникул! Ты не забыл?

— Да, знаю, знаю! — мужчина чуть заметно улыбнулся. — Ладно. Заслужил отдых, второкурсник. Так и быть — иди!

Салават скрылся в комнате. Через пятнадцать минут, он позвал из прихожей.

— Папа, закрой дверь, пожалуйста! Я пошёл.

Ильдар вышел на призыв и увидел сына в пуховике и джинсах.

— Тепло оделся? На улице не май!

— Да, — он задумался и вдруг попросил. — Папа, у тебя есть перчатки?

— Сейчас дам! — мужчина выудил с полки пару вязаных перчаток. — Куда собрался с Ильёй?

— В снежки будем играть. Снеговика катать, — он напряжённо улыбнулся, — руки мёрзнут.

Салават запихал перчатки в карман.

— Илюше передавай привет!

— Передам.

Салават сделал шаг и остановился.

— Папа, забыл телефон взять. Он в комнате. На подоконнике.

— Ну, ты рассеянный, Салаваткин! — добродушно пожурил Ильдар, — всё забыл! Хорошо, что хоть джинсы напялил.

— Телефон…, твой «старый» принеси, пожалуйста! — подсказал он.

— Ба! Ты начал ходить с двумя трубками?! — изумился Ильдар, передавая аппарат.

— Да. С двумя. Так удобнее. Без него никак!

Бывший отцовский мобильник Салават резво спрятал во внутренний карман пуховика. Он натянул капюшон на голову, превратившись в очерченную тень. Помахав рукой, выскочил из квартиры и, вприпрыжку начал спускаться по ступенькам. Ильдар посмотрел вслед. Ему тогда и в голову не пришло, что Салават его обманул. Он не пошёл в квартиру, к Илье. Друзья где-то встретились, но направились в другое, неизвестное место, где, очевидно, их ожидали. Ильдар не поверил бы, если ему озвучили, что следующая встреча с Салаватом произойдёт под бдительным оком охранника и его сын окажется под грозными обвинениями, связанными с наркотиками…

…Ильдар по-стариковски встал и направился в ванную. Вымыв лицо тёплой водой, вытер полотенцем. Далее отец зашёл в спальную комнату и лёг на кровать. Каждое последующее воспоминание отдавалось глухим стоном, так как являлось наиболее драматическим и болезненным…

…— Ильдар, ты не созванивался с Салаватом? — жена поставила тарелку с горячим супом перед супругом, возвратившимся с трудовой смены.

— Нет. А, что такое?

Ляля выглядела встревоженной.

— Ушёл вчера. Думала, что уже дома! Звонила ему с работы. Салават не отвечает. Понадеялась, что спит, как обычно. Подоспела с работы и поняла, что он до сих пор не пришёл.

Ильдар взял ложку.

— Брось, волноваться! Возвратится. Загулял чуток паренёк!

Услышав уверенный голос Ильдара, она ненадолго успокоилась. Присев рядом, положила голову на мостик из ладоней.

— Вкусно?

Он скрепил пальцы левой руки в пучок и поцеловал их. Это была высшая похвала домашней стряпни.

— Объеденье! Когда успела приготовить?

— Успела! Долго ли умеючи! — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла блёклой, как лепестки дачных роз, запорошенных лёгким морозцем.

Он попытался приподнять ей настроение.