Мичман Империи. Часть вторая (СИ)

Видимо, битва состоится здесь. Жаль, не вышло по-моему. Придётся их тут захватывать, а затем выкручиваться. Только летёху дождусь.

Заухов встал в проходе и пару раз вдохнул. Затем достал из-за спины армейский тесак. Только не наш, а польский. Корд называется.

— Ну, ничего, — ухмыльнулся он. — Сейчас исправим, лишим тебя радости.

Только он произнёс, как в отсек вбежал лейтенант.

— Один не лезь, — выплюнул он, в два прыжка оказываясь в центре отсека. — Только вместе.

— Ага, — хмыкнул Заухов, вставая рядом с ним. — Я говорил, что хреновый план у тебя? Надо было валить его сразу, чуть не упустили.

Летёха на его слова лишь поморщился и удобнее перехватил нож. И тут поисковая техника показала троих человек в соседнем отсеке, откуда мы прибежали.

Опа! Я аж заулыбался. Неужели, получится, как хотел?

Летёха от моей улыбки напрягся, а Заухов замер на секунду и спросил:

— Ты чего лыбу тянешь? Идиот что ли?

— Помогите! — заорал я в ответ. — Хулиганы радости лишают!

— Точно идиот, — сам себе ответил Заухов.

— Убивают! Помогите! — снова крикнул я, подставил пальцы ко рту и пронзительно засвистел.

— Гаси его! — крикнул летёха, и атаковал.

Нож мелькал в опасной близости от меня слева. Справа разрезал воздух корд. Я то крутился на месте, то отступал назад. Подставлял локальные щиты. Позволял им рушиться под ударами. Исчезать от лёгких тычков. Я заманивал противников дальше от перехода. Потому что по нему уже бежали люди.

Десять секунд. Двадцать. Минута. Я сделал вид, что пропустил удар. Упал, перекатился дальше к стене, вскочил на ноги, отмахнувшись какой-то железякой с пола, и тут в отсек ввалились трое морпехов.

— Кто свистел?! — крикнул один морпех, и тут же замолчал. — Ростислав Драгомирович? Сергей Викторович? Владимир Львович? А что вы здесь делаете?

Опа, Колян. Везёт же мне на него!

— Коля, они напали на меня! — крикнул я, махнув железкой пару раз. — Убить хотят!

— А? Что? — Колян с друзьями захлопали глазами в растерянности.

— Вова, мочи свидетелей, — рявкнул летёха, и попытался ударить меня. — Этого я сам добью!

Заухов угукнул, развернулся и метнулся к матросам.

— Владимир Львович, вы что! — крикнул было Колян, но Заухов уже раскидал морпехов и замахнулся на него кордом.

Защититься у матроса не было никаких шансов. Лезвие тесака полыхнуло желтым и время замедлилось.

Для меня замедлилось. Я вошёл в изменённое состояние сознания. Скорость моих движений увеличилась.

Заблокировать атаку летёхи. Пробить его щит. Сломать руку и оглушить ладонью по уху. Миг и противник летит в стену, а я развернулся, выхватывая пистолет.

Стойка как в тире. Стендовая стрельба.

Бах!

Вернее пшик, и сгусток плазмы догнал затылок мичмана.

Колян стоял не шелохнувшись. Рот открыт, глаза на выкате и смотрят то на тело у его ног, то на меня.

— Спасибо, Коль! — махнул я пистолетом. — Ты мне жизнь спас.

— Нне зза что, — запинаясь пробормотал он, так тихо, что я это скорее по губам прочитал, чем услышал.

* * *

— Говоришь, от денег отказывался? Дела. — Протянул Никифор Анндреевич, почесывая затылок и рассматривая скованного наручниками летёху.

— Идеалист, наверное, — предположил Уткин.

Оба безопасника стояли в отсеке и проникались рассказом о моих свершениях. В переходах дежурили караульные морпехи. Транспортная жандармерия пыталась проникнуть к нам, но их не пускали. Колян с сослуживцами притулился в стороне, поближе к медроботу, подальше от трупа Заухова. Его, даже вырвало пару раз. Николая, не Заухова. Я же закончил свой рассказ и теперь строчил в инфопланшете служебку о расходе боеприпасов.

— Ульян Прохорович, ты место преступления отфоткал, всё описал? — обратился Никифор Андреевич к Уткину и тот кивнул. — Тогда пойдём, посмотрим кое-что.

— Никифор Андреевич, — вмешался я, — Надо капитана брать.

— Надо, — согласился безопасник, — я уже отправил запрос Конечному, они его возьмут и запрут в камеру на корабле.

— Кому?

— Это наше дело! На станции закроем их.

Мы с Уткиным заговорили одновременно.

— Капитану эсминца, — сначала Никифор ответил мне, затем Уткину: — мичман, давайте не будем делить кору от палки, пока она ещё на дереве.

Мы подошли к телу Заухова. Никифор Андреевич присел рядом с ним на корточки. Осмотрел ещё раз. Достал из выреза рубашки медальоны. Покатал их в ладони. Зачем-то закатал ему рукава, обнажая бледную кожу рук по локоть, а затем перевернул и стал его раздевать.

— Зачем это, — удивился я, но замолчал, как только увидел размалёванный татуировками обнажённый торс старшего мичмана.

Никифор Андреевич не ответил. Молча осмотрел рисунки на груди, плечах и перевернул Заухова на живот.

Чего тут только не было. Какие-то вязи, грифоны, мантикоры, руны. Даже портрет какой-то женщины, и, что удивительно, мужчины. Причём странного мужчины, с двумя лицами, смотрящими в противоположные друг от друга стороны. Не помню где, но такую татуху я уже видел.

Закончив осмотр, Никифор встал и пошёл к наблюдавшему за нами летёхе.

— Уткин, эй, мичман! — раздался гневный крик из-за оцепления морпехов. — Да сюда посмотри, гусь ощипанный! Пропустите меня, это наше дело!