Мичман Империи. Часть вторая (СИ)

Почему злодеи уверены, что я с Владивостока и у меня есть жена? Вот в чём вопрос. Ладно, я так ничего не придумаю, только время теряю.

Вопрос о том, кто заказчик я задал чисто для проформы, когда уже поднялся на ноги и вразумительного ответа не ожидал.

— Не знаю, кто именно, — подтвердил мои ожидания гопник, а потом озадачил:- он уже несколько лет скидывает нам задания, и их лучше выполнять.

Я замер. В смысле несколько лет? Злодеи вышли на кого-то из местных? А зачем тогда такая сложная схема? Можно было бы напрямую. Вопросы я тут же задал серьезному, на что он пожал плечами, насколько это возможно в лежачем положении:

— О нас мало кто знает, мы мелкая банда, держим бар и пару магазинов, — он встретился со мной взглядом и тут же добавил: — правда, маленький бар «Дикий лесник», нас в банде всего полсотни человек, спроси у кого хочешь. Я больше ничего не знаю, как есть сказал, правда!

Не врёт. Как бы банально не прозвучало, но по глазам видно. Блин! Да что за день сегодня такой? Я совсем запутался. Мне бы где-нибудь передохнуть, разложить мысли по полочкам, но некогда. Нужно еще кучу всего успеть.

— Ладно, живите, — я убрал тесак в ножны и вновь посмотрел на серьезного. — Обо мне ни слова. Никому. Помни, я знаю, какой бар искать, и могу туда наведаться. Заказчику скажешь, что всё сделали.

— Он же проверит, — заволновался гопник. — А потом накажет.

— Заляжете на дно, иначе я накажу. Понял?

Хулиган испуганно кивнул, а я поймал себя на мысли, что веду себя по-скотски. Да они на меня напали, да они шпана, но сейчас я воспринимаю их как клопов, как насекомых. Раздавить раз плюнуть. А всё из-за того, что я сильнее. Неужели это плата за высокий индекс развития? Как там, огонь, вода и медные трубы или пресловутая… тёмная сторона? А что будет дальше?

Представил и меня аж передёрнуло от отвращения. Нет. Нельзя так! Нужно оставаться человеком. И начинать надо сейчас. Не клопы это, а люди. Гражданские. Запутались по жизни. Сделали не тот выбор. Но это люди, и с ними надо по-людски, и не важно, что они слабее, не всем сила дана.

Я замялся, не зная, что сказать. Подтянул к себе телекинезом сумку, поправил кобуру с пистолетом, сделал было шаг к выходу, и решительно обернулся к серьезному. Он вздрогнул всем телом и замер, словно испуганный щенок. В его глазах плеснулся не то что страх, а дикий ужас.

Меня как ушатом холодной воды окатило от этого взгляда, и я снова замялся:

— Ты это… — я слабо махнул рукой с тесаком, — забыли, не нужны вы мне, — и, прежде чем выйти со двора фабрики, добавил: — извини.

Глава 11

Нога вдавила педаль газа до упора. Руки еле успевали рулить штурвалом и переключать рычаг скоростей. Автограв мчался не то, чтобы на предельной, скорее на запредельной скорости, а из моей головы всё никак не шли мысли о случившемся.

Город давно уже остался позади. Зелёными пятнами под машиной проносились рощи деревьев, сверкала синь рек и озёр. В небе исчезли другие авто и оно было свободным до самого горизонта, где в облака поднимались горы, а я всё переживал свой срыв. Снова и снова.

Ощущение превосходства и наслаждение полной властью над чужой жизнью никак не хотели уходить. Насколько же это упоительно чувствовать себя на вершине. Знать, что под ногами только пыль, и стереть её можно всего лишь движением пальца. Да даже просто шевельнув бровью.

Снова и снова я гнал от себя это состояние всемогущества. Вёл мысленные беседы, взывал к Богу, совести, морали, нравственности, даже к уставам и законам Российской Империи, но пьянящая нутро жажда власти и силы лишь на шаг отступала, и тут же возвращалась на десяток.

В такие мгновения появлялось сожаление, что отпустил гопников. Горькое разочарование за извинения выдавливало на губах кривую ухмылку, а руки начинали дрожать от предвкушения. Предвкушения следующей схватки. Предвкушения возможности решать чужую судьбу.

Появилось, даже сожаление, что не ткнул тесаком Серьезного. Надо было пытать, как того брита в джунглях на Тау Метам.

Воспоминания о бароне Виндроке заиграло теперь новыми красками. В голове сами собой всплывали подробности нашего разговора. В мельчайших деталях проплывали перед глазами мои действия и его реакции. Его боль.

О кризисе личности на тридцати пунктах в индексе развития до этого момента я никогда не слышал. Да и узнал уже потом, от Кристины, когда в конце поездки на дачу стал говорить вслух.

А вот во время полета я искал себя. Искал оправдание гопникам, барону Виндроку. Пытался найти объяснение, почему они, слабаки, достойны жизни. Почему с ними нельзя, как с насекомыми. Почему я, тот, кто сильнее, должен довольствоваться меньшим, чем многие недоразвитые в индексе люди. Почему должен соблюдать и защищать их интересы. Ведь я могу прийти и взять у них то, что мне нужно. Теперь могу.

Да, есть те, кто сильнее меня. Но достаточно сделать так, чтобы они никогда не узнали о моих действиях. А если узнали, то одобрили. Подстроиться под сильнейших и давить слабейших, тех, кто не смог, не захотел… Неважно на самом деле, какие у них причины. Они — слабаки. Они недостойны.