Мичман Империи. Часть вторая

Армейцы тоже плевали на правила. Взлетали ввысь и мчались за нами. На радио прервали эфиры передач и сообщали срочные новости.

Никто ничего не знал. Все нервничали и ждали, чем всё закончится. Только мы спокойно сидели в салоне фургона и готовились к бою.

Гусаров что-то быстро жевал. Фея ковырялся в подсумке с гранатами. Гвоздь и Гадел уставились на меня и внимательно слушали рассказ о моих приключениях. Бобёр подозрительно косился на Правого, что забился в уголочек и старался не отсвечивать (я его понимаю, Могута на всех оказывал такое впечатление). А Чуватов, чему-то улыбаясь, задумчиво поглаживал станцию связи. Либо заглушил кого-то, либо просто музыку слушал. Вон как головой дёргает.

Мне же было хорошо и постоянно хотелось в бой. Как будто шило застряло в одном месте и зудело, зудело, зудело…

— Имя, — Могута повернулся к Правому.

— Мефодий, Меф, — отозвался тот, вжав голову в плечи.

— Индекс.

— Пятьдесят пять, — отвечал Правый, а я мысленно присвистнул.

Вот это да. Такой большой, а так боится. А потом я выпал в осадок, вспомнив с какой лёгкостью Могута выдернул его из кресла и вытащил наружу.

Каюсь, захотелось отсесть от полковника подальше, но потом напомнил себе, что мы на одной стороне. Теперь захотелось держаться ближе.

— Кто главный, кто командует, силы и роли в группе? — Могута задавал вопросы быстро и чётко. Мефодий также быстро отвечал, не задумываясь.

— Граф Сладкобаев глава схемы, индекс не знаю. Юра Петрушкин, Петрушка. Хакер и боец поддержки, сорок восемь пунктов, — начал перечислять Правый, а я записывал на диктофон и мысленно подбирал статьи, под которые подпадали их художества.

— Зигмунд Фергюсон, Зиф, мастер допросов, штурмовик, пятьдесят шесть пунктов, — так и знал, что Левый иностранец, хотя говорит без акцента.

— Ёрш Михайлов, имя и есть позывной, наш механик и пилот, боец поддержки, индекс сорок пунктов.

— Геннадий Малехов, Коммандор, командир нашей группы стирателей, шестьдесят пять пунктов, — признаться меня впечатлило. И с этим человеком мне хотелось тягаться? Его собирался арестовать? Хотя мне хватило бы и водителя.

От нервного смешка удержал только невозмутимый вид Могуты. Полковник смотрел на пленного с равнодушием чёрной дыры. Неужели его нисколько не заботит уровень чужой силы?

— Сколько операций провели? Как давно действуете?

— Вместе уже двенадцать лет, — Правый отвёл взгляд в сторону. — Каждый крупный розыгрыш работал на схему. — Он снова глянул на Могуту и извиняющимся тоном добавил: — но не всегда оканчивалось трупами, чаще просто изымали билет, такое, как сейчас у нас впервые.

— Гражданские в клинике есть? — спросил Могута.

— Нет, — покачал головой Мефодий, — только люди князя, даже врачей он привёз родовых.

Могута достал из кармана небольшой гаджет, нажал кнопку с боку. Тут же появилась голограмма скрещенных щита и меча.

— Боярин Могутов, — зазвучал ровный голос полковника, — Именем Императора объявляю во всегалактический розыск князя Сладкобаева за нарушение законов Империи, всех участников преступного сговора брать живыми или мёртвыми.

— ББоярин, — глаза Мефодия расширились и он захрипел, — ты оббещал, пощади.

— Моё слово, слово Императора, — Могута пронзил пленника взглядом, хотя, какой он пленник, ему даже руки не связали и блокиратор не вкололи. — Оно будет исполнено.

— Ваше Высокоблагородие, подлетаем, — вмешался в допрос Пруха. — две минуты, но там какое-то не здоровое шевеление.

— Приземляйся сразу после удара, — Могута закрыл глаза и откинулся на спинку сидения. — Туров, держитесь ближе и выполняйте все приказы, а теперь командуй.

У меня на тактической схеме появился особняк. Камера с фургона вывела. Могута обозначил место посадки. Я быстро отметил где и кому занять позицию и, взяв в руки метелицу, задумался. А что за удар?

Антиграв почти вертикально пошёл вниз. Металл заскрипел от перегрузок. Нас вдавило в сидения, а Пруха восторженно закричал. Скорость, как у кометы, но даже так я краем глаза заметил, два огненных росчерка. Они пронеслись мимо фургона.

Что это, артиллерия? Не понял я, а когда дошло, то уяснил одно — жизнь уже не будет прежней.

Два огненных шара размером с грузовик!

Метеоры врезались в клинику.

Один в само здание, другой на лужайку перед. Туда, где Пруха наблюдал нездоровое шевеление.

Тряхнуло всю округу. Даже антиграв затрясся. Вспышка ослепила.

Местность изменилась.

Над клиникой мерцал огромный щит. Шар разлетелся на миллионы искр, поджигая всё вокруг, но здание осталось целым. А лужайка… Не было её больше.

Шевеления, одним словом, не наблюдалось. Только здоровенная воронка, котлован, в центре выжженного пятна, даже трупов не осталось. И что мы здесь забыли? Лично я с отделением.

Фургон затормозил на границе воронки. Мы выпали из него, как рассыпанные кнопки из коробка. Тут же присели и залегли на позициях. Фея выпустил ракету и отбросил трубу гранатомёта. Схватился за винтовку.

Оперённый снаряд вжикнул и бесславно взорвался, встретившись с силовым щитом перед зданием.

— И зачем? — спросил Бобёр по связи.

— А чего они? — откликнулся Феймахер, обозначая цели.