Мичман Изи

Наконец старик нарушил молчание.

— По-видимому, синьоры, провидению не угодно было, чтоб вы совершили бессмысленное и жестокое убийство. Не знаю, кто эти люди, так неожиданно явившиеся мне на помощь, но думаю, что не только я, но и вы будете благодарить их, когда одумаетесь, за то, что они избавили вас от угрызений совести. Вы можете идти, господа; вы, дон Сильвио, действительно разочаровали меня; благодарность должна бы была удержать вас от такого преступления. Вы, дон Сципио, на ложном пути; и во всяком случае вели себя неблагородно, нападая вдвоем на старика. Возьмите ваши шпаги, господа, и постарайтесь найти для них лучшее употребление. Против дальнейших покушений я приму меры.

Гаскойн, понимавший его слова, отдал шпагу молодому человеку, от которого отобрал ее; наш герой последовал его примеру. Молодые люди вложили шпаги в ножны и вышли из комнаты, не сказав ни слова.

— Кто бы вы ни были, вы спасли мне жизнь, и я благодарю вас и считаю себя вашим должником, — сказал старик, бросив взгляд на внешность наших мичманов.

— Мы офицеры английского флота, — ответил Гаскойн, — мы потерпели крушение ночью и бродили в темноте, отыскивая помощи, пищи и возможности добраться до Палермо, где мы найдем друзей и средства, чтобы привести себя в приличный вид.

— Неужели ваш корабль потерпел крушение? — сказал сицилиец. — И много людей погибло?

— Нет, наш корабль стоит на Мальте; а мы предприняли прогулку в лодке, были унесены ветром и выброшены на здешний берег. В удостоверение моих слов могу показать вам наши пистолеты с королевским клеймом, а что мы не нищие, показывает это золото.

Гаскойн вынул из кармана несколько дублонов, а Джек заметил:

— Я думал, что мы будем показывать только серебро, Нэд.

— Мне вовсе не нужно доказательств, — сказал старик, — ваш образ действий, ваши манеры и речь показывают мне, что вы те, за кого выдаете себя; но будь вы простые крестьяне, я все равно был бы обязан вам жизнью и вы могли бы располагать мною. Скажите мне, чем я могу быть вам полезен.

— Дайте нам что-нибудь поесть, так как у нас давно крошки во рту не было, а затем мы, вероятно, попросим вас и о дальнейших услугах.

— Вы, без сомнения, удивлены тем, что произошло, — сказал старик, — я расскажу вам обо всем позднее, а пока позвольте рекомендоваться: дон Ребьера де Сильва.

— Недурно бы было, — сказал Джек, догадавшись о смысле последней фразы, — если бы этот Дон пригласил нас завтракать.

— Он уже распорядился, — сказал Гаскойн, — потерпи немного.

— Ваш друг не говорит по-итальянски? — спросил дон Ребьера.

— Нет, дон Ребьера, он говорит только по-французски и по-испански.

— Если он говорит по-испански, то моя дочь может беседовать с ним, так как она недавно приехала из Испании, где у нас есть родственники.

Дон Ребьера повел их в другую комнату, куда был подан завтрак, которому наши мичманы воздали должную честь.

— Теперь, — сказал дон Гаскойну, — я расскажу вам, как произошла сцена насилия, в которую вы, так счастливо для меня, вмешались. Но так как вашему другу будет скучно, то я попрошу донну Клару побеседовать с ним; моя жена немного говорит по-испански, а дочь, как я вам уже сообщил, только что приехала из этой страны, где по семенным обстоятельствам провела несколько лет.

Как только явились донна Клара и донна Агнеса, Джек, раньше не обративший на них внимания, сказал самому себе: а ведь я где-то видел лицо этой девушки.

Донна Клара предложила нашему герою пройтись по саду, и спустя несколько минут они сидели в беседке. Она довольно плохо говорила по-испански, но заменила незнакомые слова итальянскими, и Джек вполне понимал ее. Она рассказала, что ее сестра несколько лет тому назад вышла замуж за испанца; что еще раньше, чем началась война между Испанией и Англией, они отправились всей семьей повидаться с нею, что, собираясь вернуться на родину, они решили оставить Агнесу, ввиду ее слабого здоровья, на попечение се тетки, у которой имеется дочка приблизительно одних лет с нею; что она воспитывалась вместе с кузиной в монастыре близ Тарагоны и вернулась на родину два месяца тому назад; что судно, на котором она возвращалась вместе с семьей дяди, провожавшей ее до Генуи, было захвачено ночью английским кораблем; но офицер, завладевший судном, очень любезный молодой человек, отпустил их на другой же день со всеми вещами.

»О-о, — подумал Джек, — то-то ее лицо показалось мне знакомым; это одна из тех девушек, которые прятались в уголку каюты — теперь-то мы позабавимся».

В течение этого разговора, происходившего во время прогулки, донна Агнеса оставалась в нескольких шагах позади, время от времени срывая цветок и не принимая участия в беседе.

Когда ее мать и наш герой уселись в беседке, она присоединилась к ним, и Джек обратился к ней с обычной учтивостью:

— Мне совестно являться таким оборвышем в вашем обществе, донна Агнеса, но скалы вашего берега никого не милуют.

— Вы оказали нам такую услугу, синьор, что мы не станем обращать внимания на такие пустяки.