Microsoft Word - FUTU.RE by Glukhovsky - Chapter 2.docx

решил покрасоваться? Что хотел себе доказать?!

Еле дождавшись, пока развеселый мешок и его конвоиры скроются из

виду, я бросаюсь вниз. Случайно бьюсь ногой о бортик, и рад боли. Мне

хочется ударить себя. Хочется разбить себе свою тупую башку…

По дороге домой я не могу избавиться от мыслей о Фреде: как его

угораздило помереть? При средней продолжительности жизни лет в

семьдесят умирать не так обидно, как если эта продолжительность стремится

к бесконечности, а статистику приземляют только преступники и такие вот

неудачники, как этот. А он вполне мог бы просуществовать еще тысячу лет,

оставаясь все таким же молодым, может, похудел бы даже за это время… Если

бы я сумел его вытащить.

А если бы я не пробовал этого сделать, мой визит в купальни мог бы

остаться в тайне; теперь же меня будут искать как свидетеля и рано или

поздно найдут.

Я проталкиваюсь сквозь жужжащее человеческое месиво.

Ненавижу толпу. Каждый раз, когда я оказываюсь в местах

избыточного скопления человеческих тел, облепляющих меня, жмущихся ко

мне, не дающих мне двигаться и дышать, виснущих на моих локтях,

топчущихся на моей обуви – меня начинает трясти. Мне хочется заорать,

смести их всех разом, бежать вон, ступая по чужим ногам, по головам… А

бежать некуда. Сколько бы башен мы ни строили, всем места не хватит.

У меня есть свой способ прохода через общественные места, я называю

его «ледокол». Двигаться надо немного боком, выставляя вперед правый

локоть и уперев правый кулак в левую ладонь: так превращаешь свое тело в

жесткую рамную конструкцию. Переносишь вес вперед, как бы заваливаясь, и

локтем вклиниваешься в толпу. Вдавливаешь его между толкущихся людей и

вдавливаешь самого себя следом. И пока остальные тычутся друг в друга,

трутся, злятся, притрагиваются друг к другу тайком, списывая все на толчею,

я вспарываю это броуновскую свалку и пру насквозь.

Не изобрети я этот метод – давно рехнулся бы. Застрял бы, наверное, в

толпе и потерялся в ней навсегда.

Еле добираюсь до шлюза в свой спальный блок. Сжимаю в кармане

коммуникатор. Услышав его беззвучный зов, шлюз впускает меня внутрь.

Наконец вырвался из давки.

От пола до потолка – двадцатиметровой высоты оранжевые стены

поделены на ровные квадратики, в каждом – дверка; к стене прикручена

решетка из лестниц и трапов: вход в каждый жилой куб – отдельный,

снаружи. Говорят, архитекторы вдохновлялись старинными мотелями –

романтика, все дела. Еще говорят, что такая открытая конструкция и ее

жизнерадостная яркая раскраска должны помогать страдающим

клаустрофобией.

По первому вопросу: имел я такую романтику.

По второму: страдающим клаустрофобией поможет цианистый калий.

В душ хочется после всей этой гребаной толкучки.

На входе в блок – трейдомат, продающий всякую всячину: протеиновые

батончики, спиртное в композитных бутылках, разрешенные таблетки. Рядом

-­- девчонка-­-продавщица: стрижка под пони, огромные голубые глаза, белая

рубашка расстегнута до третьей пуговицы.

- Привет! – говорит мне она. – Будете что-­-нибудь? У нас свежие

кузнечики!

- «Картель» есть?

- Конечно! Мы специально для вас всегда держим про запас бутылочку.

- Очень мило. Давай. И кузнечиков своих.

- Сладких или соленых? Есть еще со вкусом картошки или салями!

- Соленых. Кажется, все.

- Ну конечно, соленых! – она смешно хлопает себя ладошкой по лбу. – Как

всегда.

Я пытаюсь вспомнить, что еще собирался купить… Что-­-то такое, что

мне очень было нужно – и именно сегодня. Коммуникатор на руке просит

приложить к экрану указательный палец – авторизовать оплату. Автомат

вручает мне пакет с покупками.

- Чуть не забыла! Не хотите попробовать новые таблетки счастья?