МИД. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля

— Ну, я еще не пришел в такое состояние, когда хочется уехать и забыться. Я живу работой. Даже в отпуске постоянно звоню в Москву: как дела, что происходит? Это естественно. Врач же не может забыть о своих пациентах. Если почувствую охоту к рыбалке, значит, приходит конец карьере, надо уходить…

УХОД В СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ

Широкой публике так и осталось неведомо, почему весной 2004 года президент Путин решил сменить министра иностранных дел. Предложение Путина занять кресло секретаря Совета безопасности оказалось для Игоря Сергеевича неожиданностью.

Претензий Игорю Сергеевичу Иванову, высокопрофессиональному и уважаемому дипломату, никто не высказывал. Хотя многие давно задавались вопросом: почему Путин, став президентом, сразу же его не заменил, как он убрал из Службы внешней разведки Вячеслава Трубникова, который тоже считался человеком Примакова?

Предположения строились разные. Например, такие.

Игорь Иванов — специалист по европейским делам, испанист по образованию. Поначалу Путин старался сблизиться с европейскими лидерами — канцлером Германии Герхардом Шредером и британским премьер-министром Тони Блэром. Потом Путин сделал ставку на особые отношения с президентом Соединенных Штатов. Может быть, Сергей Лавров, который больше половины дипломатической жизни проработал в Америке, представлялся самым подходящим человеком для проведения такой политики?

Или все-таки Игорь Иванов так и не стал своим для команды Путина, поэтому в конце концов и пришлось ему уйти из высотного здания на Смоленской площади?.. В Кремле вдруг вспомнили, что самого Иванова примеривали на высший пост?

В 1999 году, собираясь уходить, Борис Николаевич подбирал себе в преемники людей определенного склада: офицер Бордюжа, офицер Степашин, офицер Путин. В какой-то момент в списке мелькнуло имя министра иностранных дел Игоря Иванова. Он из военной семьи, окончил Суворовское училище, сохранил офицерскую выправку… В феврале 1999 года Ельцин предложил Иванову стать премьер-министром с президентской перспективой. Игорь Сергеевич категорически отказался возглавить правительство и не захотел отречься от Примакова.

Скорее всего, эта деталь его политической биографии особого значения не имела. Игорь Иванов сохранил пост министра иностранных дел при Путине, потому что вполне соответствовал внешнеполитическому курсу начала двухтысячных годов. Иванов умело и осторожно налаживал партнерские отношения с ключевыми западными странами. Ему не мешало и наличие «внутренней оппозиции» в лице первого заместителя министра Александра Авдеева, считавшегося сторонником куда более жесткой линии в отношении Запада. Иванов отправил его послом во Францию (ныне Авдеев — министр культуры России).

Судя по всему, Игорь Сергеевич Иванов занимал кабинет в высотном здании на Смоленской площади, пока не изменилась внешнеполитическая линия страны. Главной заботой российского руководства стало падение влияния в бывших советских республиках, причем казалось, что главная причина — активное проникновение сюда американцев и вообще Запада.

Роли Иванова американская газета «Лос-Анджелес таймс» посвятила целую статью, назвав министра Терминатором российской внешней политики:

«Если вы один из бывших советских лидеров, которые отсиживаются на своих виллах и тревожно прислушиваются к ветрам демократии, дующим снаружи, то для вас вряд ли могут быть вещи похуже, чем стук в дверь министра иностранных дел России Игоря Иванова.

В дверь к бывшему президенту Югославии Слободану Милошевичу Иванов постучался 6 октября 2000 года. Через считаные часы диктатор сдался оппозиции.

Эдуард Шеварднадзе услышал стук 23 ноября — через пару часов он смирился с неизбежным и покинул свой пост.

Затем тень Иванова появилась на пороге дома главы Аджарии Абашидзе, который угрожал, что никогда не прекратит борьбу с новыми грузинскими властями. Этой же ночью он вылетел в Москву на самолете Иванова. Он подливал Абашидзе виски и говорил то, что Россия обычно говорит давним союзникам, сотрудничество с которыми стало непрактичным. Нет, даже не непрактичным, а невозможным.

Роль Иванова как Терминатора российской дипломатии подчеркивает важное изменение, которое претерпела российская внешняя политика за последние десять лет: она больше не пытается влиять на судьбы мира, а концентрируется на собственных национальных интересах».

Иностранные журналисты, возможно, переоценивали значение российского министра иностранных дел. Более внимательные наблюдатели отмечали, что МИД утратил возможность влиять на определение внешней политики страны. Министерство, по существу, оттеснили от важнейших проблем на постсоветском пространстве. Курс в отношении Украины и Белоруссии, как стало ясно в момент газовых кризисов, определяли отнюдь не дипломаты.