МИД. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля

а) Считать неправильным разрешение, данное НКИД, на одновременные отпуска тт. Розенгольца и Майского — основным работникам полпредства в Англии.

б) Ввиду заявления НКИД о том, что в парижском полпредстве одновременно (без разрешения НКИД) ушли в отпуск тт. Раковский и Давтян, предложить НКИД немедленно принять меры к тому, чтобы полпред (или советник) был вызван на место своей работы в Париже.

в) Обязать НКИД принять меры к тому, чтобы впредь вопросы об отлучках (об отпусках, выездах в Москву и т. п.) основных работников полпредств производились с разрешения НКИД, а в нужных случаях и ЦК.

г) Разослать это постановление всем полпредам…»

До начала массовых репрессий дипломатическая служба, как, впрочем, и вся жизнь в стране, еще не устоялась. Многое решали личные отношения и связи в центральном аппарате. В двадцатых годах (очень широко) и еще в начале тридцатых некоторые полпреды — бывшие крупные партийные работники — напрямую обращались к членам политбюро, с которыми у них были личные отношения, а то и к самому Сталину. Партийный статус Литвинова был выше, чем у Чичерина, но он не принадлежал к верхушке, поэтому недавние партийные работники не чувствовали себя его подчиненными. Хотя Литвинов, как и его преемники, требовал, чтобы все обращения наверх шли через наркомат.

Полпред в Чехословакии Александр Яковлевич Аросев жаловался Сталину: «Ведомство не хочет, чтобы полпред имел возможность непосредственно сноситься с политбюро или его членами. Ведомство хочет, чтобы на всех постах стояли его чиновники». Аросев не упускал случая отметить, что Литвинов близок к правым, а замнаркома Крестинский — и вовсе троцкист. Литвинов ничего не мог поделать, потому что Аросев когда-то учился вместе с Молотовым, а с Ворошиловым отбывал ссылку.

Сталин не возражал, когда полпреды обращались к нему напрямую. Советских представителей в наиболее крупных странах он принимал у себя в Кремле. Это позволяло получать дополнительную информацию, в том числе о взаимоотношениях внутри наркомата, хотя никакой самодеятельности дипломатам генеральный секретарь не позволял. Главным в сталинской дипломатии было сознательное самоограничение: каждый должен заниматься тем, что ему поручено, точно и буквально исполнять указания руководства.

Посол в Швеции Александра Михайловна Коллонтай записала в дневник в 1933 году после встречи со Сталиным: «В нашей работе не надо быть инициативной. Надо «проводить задания».

22 декабря 1933 года Литвинов жаловался Сталину относительно кадровых назначений в полпредстве в США, из-за которых он разошелся во мнениях с полпредом Александром Трояновским: «Вы неоднократно (и еще на днях) упрекали меня, что я не пользуюсь своим авторитетом наркома в своих сношениях с полпредами. Вы, вероятно, согласитесь, что не может быть этого авторитета у наркома, когда при его конфликте с полпредом по делу, в котором полпред ничего не может понимать, ЦК всецело решает вопрос в его пользу…»

Став наркомом, Литвинов обновил состав послов, бывших политиков сменяли первые профессиональные дипломаты. Подбором дипломатических кадров занимался организационно-распределительный отдел ЦК, в котором был заграничный сектор. На дипломатическую работу переводили с партийной, брали людей с производства. Им зачастую не хватало элементарной подготовки. В 1934 году политбюро утвердило проект постановления Совнаркома о передаче из резервного фонда в распоряжение Наркомата иностранных дел средств, необходимых для организации Института дипломатических и консульских работников. Его слушателям также решением политбюро предоставили отсрочку от призыва в армию и освободили на время учебы от военных сборов.

Непосредственно дипломатами занималась комиссия по проверке товарищей, вернувшихся в СССР с заграничной работы. Она существовала внутри аппарата партийной инквизиции — Центральной контрольной комиссии.

11 августа 1937 года Георгий Максимилианович Маленков, восходящая партийная звезда, заведующий отделом руководящих парторганов ЦК, докладывал Сталину: «По Вашему поручению отобрано пятьдесят работников для Наркоминдела. Все эти работники проверены в Орграспредотделе ЦК ВКП(б), а также и через НКВД. Каждого из отобранных товарищей я принимал, после чего с ними знакомился тов. Литвинов».

В 1938 году ввели новое правило: все работающие за границей должны приезжать в отпуск на родину, чтобы чекисты могли к ним присмотреться.

В решении политбюро записали:

«1. Установить, что работники заграничных учреждений СССР обязаны свой отпуск проводить в Советском Союзе.

2. Предложить наркоматам оплачивать проезд работников заграничных учреждений СССР, приезжающих в отпуск в Советский Союз».

НКИД И ЦК