МИД. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля

Литвинов ответил благодарственной телеграммой: «Если в моей дипломатической работе отмечаются некоторые успехи, то они должны быть приписываемы в первую очередь твердому и искусному руководству виновника всех наших успехов во всех отраслях соцстроительства — вождю Сталину. Это руководство является залогом и дальнейших успехов».

Его наградили орденом Ленина. В газетах появились приветственные статьи видных дипломатов — Николая Крестинского, Бориса Стомонякова, Ивана Майского, Федора Раскольникова, Бориса Штейна. «Правда» в статье под названием «Верный сын большевистской партии» писала: «Имя тов. Литвинова войдет в историю как имя одного из крупнейших представителей великой эпохи Октябрьской революции и строительства социализма, как человека, который олицетворяет внешнюю политику Советского Союза и его борьбу за обеспечение мира между всеми народами».

Литвинов понимал, какую опасность для России представляет Гитлер. В конце 1935 года он обратился к Сталину:

«Взятый Гитлером курс против нас остается неизменным, и ожидать каких-либо серьезных изменений в ближайшем будущем не приходится. У Гитлера имеются три пункта помешательства: вражда к СССР, еврейский вопрос и аншлюс (присоединение Австрии)… Я предлагаю, независимо от выводов, к которым придет комиссия наркомтяжпрома, ограничить выдачу заказов в Германии сотней, максимально двумя сотнями миллионов марок.

Антисоветская кампания гитлеровцев не только не ослабевает, но принимает совершенно гомерические размеры. Несмотря на это, советская печать в отношении Германии заняла какую-то толстовскую позицию — непротивления злу. Такая наша позиция еще больше поощряет и раздувает антисоветскую кампанию в Германии. Я считаю эту позицию неправильной и предлагаю дать нашей прессе директиву об открытии систематической кампании против германского фашизма и фашистов. Только этим путем мы можем заставить Германию прекратить или ослабить антисоветские выступления».

Литвинов активно пытался использовать печать во внешнеполитических целях. Однажды он специально обратился к Сталину с неожиданным предложением:

«В области внешнеполитической пропаганды буржуазные правительства имеют перед нами то преимущество, что, независимо от существующих между ними и другими государствами официальных отношений, они могут через частную прессу говорить этим государствам весьма неприятные вещи. Они этим пользуются иногда даже в отношениях самых близких союзников.

Советская же пресса, являющаяся правительственными или партийными органами, вынуждена к большей сдержанности в отношении стран, с которыми у нас существуют более или менее честные отношения, и лишена возможности высказывать по их адресу необходимые горькие истины. Правда, некоторой свободой пользуется газета «Журналь де Моску», но она выходит только раз в неделю и поэтому не всегда может откликаться на события.

Мы могли бы в некоторой мере устранить это неравенство, предложив «Известиям» и «Правде» открыть рубрику «Письма в редакцию». Такая система весьма распространена в Англии, и даже в таких крупных газетах, как «Таймс», «Морнинг пост» и «Манчестер гардиан», весьма видное место занимает отдел «Письма в редакцию»… Если мое предложение встретит одобрение с Вашей стороны, то не откажите дать кому следует необходимые указания».

На основе этого письма было принято постановление политбюро: «Предложить «Правде» и «Известиям» открыть в газете рубрику «Письма в редакцию». Такие же попытки обзавестись мнимосвободной прессой для внешнеполитических игр Сталин будет предпринимать и позднее. Так, в годы войны появится журнал «Война и рабочий класс» (в 1945 году его переименуют в «Новое время»). По указанию Сталина журнал критиковал британского премьер-министра Уинстона Черчилля. Тот возмущался. Сталин с неподражаемым цинизмом отвечал, что журнал «Война и рабочий класс» — орган советской общественности и правительство не вправе им командовать…

Европа неостановимо двигалась к новой войне, но лишь немногие предвидели приближающуюся катастрофу. Илья Эренбург в одном из писем в начале тридцатых писал: «Был в Берлине, в Чехии, в Швейцарии. Европа мрачна и непонятна. Все ее жесты напоминают жесты тривиального самоубийцы».

С 1933 года Литвинов вел с французами переговоры о сотрудничестве в предупреждении германской агрессии. К сожалению, в октябре 1934 года французский министр иностранных дел Луи Барту, сторонник пакта с Россией, был убит в Марселе вместе с югославским королем Александром. Хорватские националисты — усташи — охотились на своего короля, сторонника единой Югославии. Барту погиб, потому что сидел рядом с королем Александром. На следующий год советско-французский договор о взаимной помощи все-таки был подписан.