Мидии не родят жемчуг

Еще один «боец» — Аркадий, тридцатипятилетний мастер сборочного цеха с этого же завода. Его называют блатным и ставят в ночь известно, за что днем занят на производстве, и известно для чего — чтобы высыпался с пользой дела. Вохрой оформлен не сам Аркадий, а, кажется, его племянник. Так нужно, чтобы из побочной зарплаты не выстегивали алименты. Потому как выстегивают и без этого много, по основному месту работы. Каждую смену Аркадий приходит «на бровях» и, отметившись в журнале у Тетели, зачем-то поматерившись на весь свет, обозвав саму Тетелю старой каргой (после этого Тетеля валерианку пьет), уходит в угловую, самую неважную «сторожку» с деревянной вышкой, и благополучно почивает там до утра. На вышку он, разумеется, ни разу не залазил, но Тетеля к нему, к «вертухаю», как она иногда говорит, претензий не имеет — блатной. Да и когда блатной спит — оно на душе как-то спокойнее. И без него охраны вполне хватает.

Тетеля «для порядку» обычно находится на своем командном пункте, в конторе. А Закирулло с Митей всю ночь сидят на закрытой проходной. Митя учит уроки, готовится к защите диплома, Закирулло смотрит на раскаленный тэновый «козлик» или, если Мите не нужен калькулятор, — играет на калькуляторе: просто нажимает кнопки и смотрит на цифирьки, которые появляются и исчезают на мониторе.

Тетеля каждые пару часов берет «Закрывая» и они вдвоем делают обход территории завода. У «Закрывая» есть оружие — штык-нож. Боится Тетеля темно. «Закрывай» не боится. Кому он с Тетелей нужен. Никто на них нападать не будет, если что надо своровать — своруют и так, днем.

Но Тетеле этого не докажешь. Гуляя по периметру завода, она громко разговаривает с Закрываем, чтобы слышали воришки: здесь я, здесь, да не одна, а с мужиком. Наверное, вопросы Закрываю уже надоели, наверное, он знает их наизусть. А что еще нового спросить у этого бессловесного чучмека, Тетеля не знает, фантазии не хватает. За немоту называет она Закрывая немцом. Так бы слово за слово, вот тебе и беседа сама собой. Ан, нет. Либо монологи, либо допрос: «вопрос — ответ» с небогатыми комментариями.

— Закрывай! А, Закрывай! — громко, как будто глухому, кричит Тетеля, прохаживаясь по периметру. — Так говоришь, дома у тебя шибко жарко бывает? Ну, это хорошо, да не очень. Зато тут у нас не спотеешь. И виноград у тебя дома, что, растет? А не врешь? Прям-таки вот над головой, как лампочка, и висит?…Чудно! Это ж какие витамины, весь Менделеев! — Тут она понижает голос, чтобы не слышали коварные жулики, которые, возможно, притаились за забором: — А чего ж ты тогда такой плюгавый-то, а? Либо в корень пошел? — И опять громко вздыхает: — Эх, Закрывайка, Закрывайка! Хороший ты парень, только неразговорчивый. Немец ты и есть немец!.. Ну, ничего, это не главное, как Люська говорит!..

Все в таком роде.

— Закирчик, — заглядывает в будку связистка, не обращая внимания на Митю, — пойдем чай пить!

— Сэчас, Свэта!

— Ну, — дует губы девушка, — Закирчик, я не Света, я Люся.

— Луся, — задумчиво повторяет Закрывай и смотрит на раскаленный тэн. Мите сбоку виден один глаз Закрывая — желтая щелка. Помятый погон с пожухлыми буквами «СА».

Света и Люся — красивые молодые телефонистки, блондинка и брюнетка, которые сидят на коммутаторе, соединяют и разъединяют заводских абонентов, в число коих входит и население заводского района, проживающее в округе. Самые благоприятные для этих холостячек смены — ночные. Завод молчит, ввиду того, что вторая смена уже разошлась, и квартирные телефоны к полуночи тоже практически успокаиваются, до утра тишина. Именно в этот период Светка или Люська — в зависимости от того, чья смена, — зовут Закрывая к себе в коммутаторную до утра пить чай, где он, как говорит Тетеля, закрывает их бабьи проблемы.

Еще раз, для порядка, спросив про Закрывая, Тетеля присаживается рядом с Митей.

— Так, Митек, одни мы с тобой дееспособные со всей военной бригады нашей остались. Я, вообще-то, когда Закрывая с кинжалом рядом нет, малость ненадежно себя чувствую, даже вздрагиваю, если что. Одно ладно: если что, позвоню Люське в коммутаторную. Отдай, мол, Закрывашку обратно…

Митя, лукаво улыбнувшись, поддерживает:

— Да и Аркадия, если чего, разбудим.

Тетеля, смеясь:

— И к Люське пошлем, да? Заместо Закрывая? Ох, и находчивый ты иногда, Митек, когда не шибко серьезный! Да ему, Аркадию, вертухаю этому, сейчас хоть Светка снизу, хоть Закир сверху, хоть чурка сбоку — все едино! Что с него возьмешь! Пьянь она есть пьянь… Только и сматериться на пожилого человека может, бессовестный. Да и ругается, между нами говоря, не то, что мой покойный, — так себе, никакой звонкости, как сопли жует. А все равно иногда — обидно, да.

Она некоторое время молчит, только вздыхает, прощупывая себя ладонью: то область сердца, то голову, то коленку. Наконец, выражает сожаление о том, что скоро он, Митя, защитит свой диплом, или как его там, и уедет по распределению куда-нибудь в другое место.