Мидии не родят жемчуг

Все время, пока она говорит, заметно ее нежелание смотреть в сторону миссис Смайл. Она нервничает. Наконец заведующая, закончив монолог, резко отворачивается и уходит. Ее можно понять. Смотреть на яростный испепеляющий взгляд, невероятно зловещий от улыбки, просто невозможно. Преувеличенно строгой интонацией заведующая ставит барьер, который необходим в данной ситуации: она не может жалеть, с нее требуют работу, она требует от других. Миссис Смайл улыбается. Я жалею миссис Смайл — если нельзя заведующей, то это буду делать я. Результат, преувеличенно быстрый, подозрительно скоропостижный: я ненавижу заведующую. Понимая, впрочем, что моя ненависть (чувство-то какое — взрыв нелюбви: за что?…) формально несправедлива, это просто срывание собственной труднообъяснимой злости. Ищу чего-нибудь в собственное оправдание. Вот оно: грубость заведующей по отношению к той, которую мне жалко. Я так устроена: мое удовольствие (злость тоже бывает удовольствием — вот оно что, вот откуда ненависть!) — мое неудовольствие не может основываться на несправедливости. Подобные причинно-следственные цепочки, признаться, утомительны — проще разозлиться и обругать, хотя бы «про себя». Но — издержки профессии — абсолютная «бабскость» мне недоступна. Так-то, мой милый бывший… Это к вопросу о моих, как ты часто говорил, типично женских сумасбродных проблемах.

Как пропадают книги? Наверное, дело в том, что миссис Смайл старается не смотреть лишний раз в читальный зал, так как знает, что сразу несколько глаз устремляются на нее, на ее ужасную улыбку. Этим пользуются книжные воры, или — книжные черви, как я их называю. Вернее, стала называть, после двух дней посещения «читалки» — вчера был аналогичный упрек в пропаже книги со стороны заведующей.

Итак. Зачем я сюда прихожу? Я вполне могла бы провести эти три дня, до окончания командировки, в которой уже выполнила всю намеченную программу: взяла интервью, обработала данные — ничего интересного. Я могла бы походить по здешним улицам, заходя на каждую выставку, в единственный — наверняка единственный, краеведческий, музей, в кинотеатры, видеотеки, сидеть в парке, выйти на речную набережную, понаблюдать за рыбаками. Но я иду сюда. В душную читалку. Делаю вид, что меня магнетически притягивают ужасные глаза «той, которая смеется», что я пытаюсь решить какую-то задачу, согласовать рассогласованное — взгляд и суть, мимику и настроение.

Романтично, ничего не скажешь. Красивое вранье. Но сейчас зайдет Он и я попытаюсь без всякого притворства сформулировать для себя истинную причину своего здесь сидения. Я устала притворяться.

Входит он, я опять вздрагиваю. Первый раз я вздрогнула, когда… Нет, это было не так: я содрогнулась. Это случилось именно в те мгновения, когда, шепча «Миссис Смайл… миссис Смайл» (чур меня!..), я уходила от улыбающейся библиотекарши в глубину читального зала.

…Если только что вся кровь, которая была в организме, прихлынула к голове, то сейчас, всего через минуту, происходил столь же быстрый отток. Обморочный сель уносил в темную бездну все большую часть моего сознания. В это время вторая доля моего «я» шизофренически фиксировала и прогнозировала себя со стороны: сейчас у нее закатятся глаза, откроется рот, и тело, не сгибаясь, рухнет на деревянный пол. Но, к счастью, тело уже соседствовало со стулом, и жалобный скрип мебельного дерева сопряженный с болью в копчике, от слишком жесткого «приземления», вернул меня в состояние однозначности, хотя и весьма неуютной.

Поясняю: причиной второго и, пожалуй, самого главного потрясения, возведенного в квадрат потрясением первым, было то, что я увидела Его…

Его я тоже окрестила для удобства, по-своему: «супруг». Муж в кавычках. Нет, это не тот человек, которого я хочу в мужья. Я замужем за прекрасным, ранимым, милым человеком, Виталиком…

Как будто в сеансе аутотренинга: сплошные повторы. Но, наверное, это закономерность мышления — шаг назад, два шага вперед. Просто раньше я не отдавала себе в этом отчета.

Итак, я замужем за Виталиком. У нас медовый месяц, в который я укатила в командировку. Нет, я не изменяю ему в мыслях, сидя здесь, в этом читальном зале, на провинциальных «куличках», мечась между двух огней. А именно: маясь от ужасной улыбки, осененной болью, и дожидаясь того, кого я окрестила: «супруг».

Так в чем дело?

«Супруг» страшно похож на моего первого мужа.

В этом все дело.

Позавчера, увидев его, я чуть не упала в обморок. Но это, как я уже отметила, был не он, первый муж, а просто страшно похожий на него человек. Я давно уяснила: похожие внешне люди, имеющие одинаковое строение черепа и, так сказать, одинаковый экстерьер — имеют часто одинаковый голос. И самое удивительное — одинаковые привычки и даже в целом характеры. Поэтому я и сижу здесь. После нескольких первых минут наблюдения за «супругом», я уверовала, что это тот самый случай: похожесть сногсшибательная. Теперь получается, что я наблюдаю за своим первым мужем почти в открытую, а он об этом не знает. Я же говорила, что он сделал из меня идиотку.