Мидвичские кукушки

Зеллаби, по-видимому, рассказал о своих открытиях Бернарду Уэсткотту. Запрос о дальнейших подробностях достиг Фрименов, для которых эта идея оказались новостью и была встречена в штыки. Они сразу же кинулись проводить собственные тесты, причем вид у супругов становился чем дальше, тем мрачнее.

— Надеюсь, что они все же доберутся до идеи об Адаме и Еве, — добавила Джанет. — Бедный Зеллаби! Я до сих пор благодарю судьбу за то, что именно в тот день мы оказались в Лондоне. Представляешь, я тоже стала бы матерью одной тридцать первой части Адама или одной двадцать девятой части Евы! Удовольствие, мягко говоря, небольшое, и слава Богу, что нас это не коснулось. Мидвича с меня уже хватит, и я совсем не расстроюсь, если никогда о нем больше не услышу.

Часть вторая

17. Теперь нам девять

В течение последующих нескольких лет мы приезжали в Англию редко и ненадолго, лишь для того, чтобы в очередной раз навестить родственников и заодно расширить деловые контакты. В Мидвич я не ездил ни разу, да и не особенно вспоминал о нем. Но на восьмое лето после нашего отъезда я устроил себе шестинедельный отпуск и в конце первой недели случайно встретил на Пикадилли Бернарда Уэсткотта.

Мы зашли выпить в «Ин энд Аут». За разговором я спросил его о Мидвиче, ожидая услышать, что вся эта история давно закончилась, — события, героями которых были обитатели Мидвича, уже начинали казаться мне сказкой, когда-то реалистичной, но теперь совершенно неправдоподобной. Я был готов к тому, что вокруг Детей больше не происходят никакие странные события, что, как это часто бывает с предполагаемыми гениями, ожидания не оправдались, и теперь это обычная группа сельских ребятишек, которых выделяет из общей массы лишь необычная внешность.

Бернард на мгновение задумался и сказал:

— Я завтра как раз собираюсь туда. Не составишь ли мне компанию? Возобновишь старые знакомства и тому подобное.

Джанет на неделю уехала на север к школьной подруге, предоставив меня самому себе, и делать мне в общем-то было совершенно нечего.

— Ты все еще не выпускаешь Мидвич из виду? Конечно, я с удовольствием поеду и перекинусь с ними парой слов. Как там Зеллаби — жив и здоров?

— О, да. Он из породы людей, которые, кажется, никогда не стареют.

— Когда я видел его в последний раз незадолго до нашего расставания, он развивал какую-то таинственную теорию о коллективном разуме, — вспомнил я. — Старый любитель поговорить. В его устах самые невероятные идеи звучат вполне убедительно. Помнится, там было что-то насчет Адама и Евы.

— В этом смысле он мало изменился, — произнес Бернард, но развивать эту тему не стал. Вместо этого он сказал: — Я еду туда по довольно мрачному делу — идет следствие. Но пусть это тебя не беспокоит.

— Кто-то из Детей?

— Нет, — он покачал головой. — Дорожное происшествие с местным парнишкой по имени Поули.

— Поули, — повторил я. — Да. Припоминаю. У них ферма неподалеку, ближе к Оппли.

— Именно. Ферма Дакр. Трагическое происшествие.

Мне показалось чересчур назойливым расспрашивать, какое отношение Бернард имеет к этому следствию, и я перевел разговор на свои канадские впечатления.

Назавтра, прекрасным летним утром, мы отправились в путь вскоре после завтрака. В машине Бернард разговорился, видимо, чувствуя себя свободнее, чем вчера в клубе.

— В Мидвиче произошли некоторые перемены, — предупредил он. — Ваш бывший коттедж занимает теперь супружеская пара по фамилии Уэлтон; он делает гравюры, а его жена — глиняные горшки. По-моему, это не слишком надежный источник дохода, но это их личное дело, и концы с концами они как-то сводят. Не помню, кто сейчас живет в бывшем доме Кримма; после Фрименов там сменилось несколько хозяев. Но больше всего тебя, вероятно, удивит Ферма. Теперь там новая вывеска: «Ферма Мидвич — Специальная школа — Министерство просвещения».

— Вот как? Дети? — спросил я.

— Именно, — кивнул он. — «Экзотическая идея» Зеллаби оказалась куда менее экзотической, чем можно было ожидать. К великому конфузу Фрименов, он попал в десятку. Фрименам пришлось убраться после того, как они сели в такую лужу.

— Ты имеешь в виду его идею насчет Адама и Евы? — недоверчиво спросил я.

— Не совсем. Я имею в виду два коллективных разума, две группы. Их существование вскоре подтвердилось, а потом стали появляться и новые доказательства. Примерно в два года один из мальчиков научился читать простые слова…

— В два года! — воскликнул я.