Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

1 Mettam R. 1988. P. 122-126.

²Hayden J. M. 1974.France and the Etates-General of 1614.Cambridge University

Press. P. 215-16; Parker D. 1983. P. 90.

но и бесповоротно монополизировал власть, сосредоточив ее в руках правительства: концентрация власти является основным условием существования современного государства и теперь воспринимается как должное.

В 1627 году Монморанси–Бутвиль был обезглавлен за дуэль под окнами кардинала в Пале–Рояль. Этим проявлением своей жестокости Ришелье продемонстрировал молодому поколению две вещи: корона объявляет монополию на насилие, а королевские эдикты касаются всех, даже дворян, отстаивающих свою честь. В 1628 году, когда Ришелье разгромил Ла–Рошель, оплот гугенотов, их политическая и военная мощь была сломлена. Кардинал достиг сразу две цели: во–первых, дворяне–протестанты начали переходить в католицизм, что говорило о восстановлении идеологического единства короны и элиты, закрепленного после отмены Нантского эдикта Людовиком XIV в 1685 году. Во–вторых, огромное значение имело подчинение гугенотов королевской власти. В течение двух лет протестантская ассамблея осуществляла верховную власть над финансовой и военной администрацией территорий, контролировавшихся гугенотами: это было дерзким покушением на королевские прерогативы. Людовик XIII называл действия протестантов незаконными и уместными только в республике.

Установление короной монополии на свои прерогативы сопровождалось внедрением в умы подданных теории божественного права королей. Божественное право предполагало существование божественного знания. «Таинство монархии», бывшее основой французской системы управления, означало, что решения короля в делах высокой политики безошибочны.¹ Эдикт 1641 года запрещал парламентам вмешиваться в государственные дела, пока их не пригласят высказать свое мнение. Заседания с личным участием короля должны были становиться форумом для рассмотрения спорных случаев, а выражать протест судьям разрешалось после регистрации закона, а не до нее. Гранды были окончательно лишены возможности попасть в королевские советы. Их попытки отомстить Ришелье и убрать его с дороги давали последнему повод в очередной раз указать королю на недостойное поведение грандов. Сам же кардинал ускользал от козней придворных группировок подобно Гудини.

Ришелье не обошел вниманием и другие проявления оппозиции. Он решительно искоренял характерное для феодального периода мнение, будто верность короне зависела от того, насколько подданные были довольны ее политикой. Это не отменяло контрактных обязательств короны, но теперь подданные не могли ничего сделать в случае, если она их не выполняла. Они обязаны были подчиняться при любых обстоятельствах. Повиновение приказам правительства мы воспринимаем как данность, в то время как

1 МоиБшегН. 1979. Р. 656.

француз XVII столетия так не считал. Гранды, особенно те, кто обладал международными связями, любили напоминать своим монархам о том, что их обязательства взаимны, периодически меняя господина. Бегство оскорбленного Конде в Испанию во время Фронды — самый яркий пример. Многие дворяне не понимали, почему именно за королем должно оставаться последнее слово в конфликте с подданными. Известные с XIV века фрагменты римского права одновременно напоминали об идее верховной власти, принадлежавшей народу, а также о том, что корона требовала от подданных абсолютного и безусловного повиновения. Ришелье был первым, кто довел это требование до логического конца, и его методы были ужасны.