Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Церковь в эпоху Людовика XIV в качестве инструмента центральной власти почти не использовалась.² Она была крупнейшей корпорацией, обладавшей собственной властью, но при этом оставалась интегрированной частью государства. На церковных ассамблеях обсуждались вопросы налогообложения, а ее епископы становились проводниками административного контроля. Архиепископ Нарбонна де Бонзи был в равной степени знаменит и как посредник в предоставлении патроната, и как известный развратник; он был бесценным союзником Кольбера, будучи председателем темпераментных штатов Лангедока. Церковь владела по меньшей мере десятой частью всех земельных угодий, и благодаря взиманию церковной десятины она предоставляла правительству огромные ссуды, которые, впрочем, редко возвращались. Раз в пять лет церковь делала короне безвозмездное пожертвование (don gratuit), которое неизменно называла неадекватным. Франциск I установил контроль над назначением на высшие церковные посты, однако Людовик XIV не смог победить папу в борьбе за r'egale (право назначать епископов на освободившиеся должности в епархиях). Церковь контролировала образование, от начальных школ до университетов; церковные кафедры были основными источниками распространения информации в каждом из приходов Франции. После проповеди кюре зачитывали королевские ордонансы и патенты, хотя эдикт 1695 года освободил их от этой обязанности. Важная роль церкви в государстве заставляла королевскую власть вмешиваться в ее деятельность. Монарх подчеркивал свою абсолютную власть для того, чтобы обеспечить ее независимость от еще более высокой власти, одной из форм которой была власть папы.

Mettam R. 1988. Р. 276-277.

Campbell P. R. 1988. Р. 52-53; Mousnier R. 1979. Р. 552.

Политика Людовика XIV по отношению к институтам, обладавшим независимой властью, делает смысл понятия «абсолютизм» достаточно неопределенным. «Абсолютизм», как обычно предполагают, сводит значение этих институтов на нет: они оказываются в подчиненном состоянии или дублируются другими органами власти и постепенно разлагаются. Однако «король–солнце» не допускал ни того, ни другого. Людовик X I V считал, что совещательные органы помогают достичь согласия в стране и тем самым наглядно демонстрировал, что его режим не был автократическим. Он полагал, что они охраняют корпоративные права и свободы и демонстрировал, что его режим не был бюрократическим. При этом он не признавал за ними права вмешиваться в государственные дела: государственная политика относилась к сфере компетенции одного короля, который мог выбрать себе необходимых помощников. В этом он продолжал дело Франциска I и Ришелье и подтверждал, что ни один феодал не смеет делить верховную власть с королем. Соответствует ли все это привычному смыслу понятия «абсолютизм»? Если да, то возникает другая проблема. Ибо король Англии вел себя точно так же.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПРЯМАЯ ДОРОГА К РЕВОЛЮЦИИ?

В одной из своих программных статей Элтон решительно выступил против тех, кто оценивал значение исторических событий ретроспективно. В качестве примера он избрал деятельность парламентской оппозиции начала XVII столетия, которая рассматривается как прелюдия к выступлениям против короля в гражданской войне. С полным на то основанием он мог бы критиковать тех, чей истинный интерес к Франции XVIII века связан с выявлением причин революции 1789 года. Смыслом всех обвинений была особая «абсолютистская» конструкция, воздвигнутая Людовиком XIV. Классы, отрешенные прежде от управления, все более последовательно отвергали то, что традиционно подразумевалось под королевской монополией на власть. Сквозь призму революционных событий недостатки администрации старого порядка, характерные для всех государств раннего Нового времени, казались структурными недостатками системы, которые привели к крушению монархии под собственной тяжестью.