Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

чай, и законодательство больше напоминало компиляцию или кодификацию уже существующего права. Законодательства средневековых государей — это подтвержденные ими обычаи. Их так называемое законотворчество часто представляло собой то, что мы отнесли бы к исполнительным и судебным функциям правительства. Они не проводили различий между исполнительной и судебной властью и законодательством, существенную часть которого составляли их ответы на судебные запросы подданных. Смешение правительственных функций сохранялось вплоть до XVIII столетия, хотя мысль Монтескье об их разделении на исполнительную, законодательную и судебную мешает это понять.

В то же время публичная власть носила рассредоточенный характер. В период варварских вторжений и переселений она переходила к доминировавшему в той или иной местности представителю знати. Феодальные узы связывали сеньора, вассала и серва взаимными обязательствами, а графы, маркизы и герцоги обладали королевскими прерогативами: могли командовать армиями, «издавать» законы и чеканить монету. Тема суверенитета не акцентировалась, поскольку власть перешла от короля к тем, кто фактически обладал ею. Феодальное общество было пирамидой, на вершине которой номинально все еще стоял монарх, однако реальная власть переместилась к ее основанию. Таким образом, с точки зрения короля, теория феодальных отношений была контрактной и неавтократичной.

Современные представления о государстве восходят непосредственно к возобновленному в Средние века изучению римского права. В конце XIV века особенно полезными оказались две идеи. Первая основывается на цитате из сочинения римского юриста Ульпиана, которая известна лишь по первой клаузуле: «quod principi placiut legis habet vigorem», и это может ввести нас в заблуждение. Целиком отрывок производит несколько иное впечатление: «То, что решил государь, имеет силу закона в той степени, в какой особым указом (lex regia), касающимся его правления, народ сообщил ему и возложил на него полноту управления и власти». Таким образом формировалось представление о том, что внутри сообщества — в народе или в персоне государя — заключена верховная воля, то есть сущность государства, а законотворчество в его креативном значении есть выражение государственной власти. Вторая идея вытекала из первой. Верховная власть внутри государства не должна подчиняться более высокой власти вне его. «Imperium», или верховная власть, был заимствован у императора Священной Римской империи и присвоен половиной королей Европы. В XVI столетии современная концепция государства уже сформировалась.¹

D' Entreves A. P. 1967.The Notion of State.Oxford University Press. P. 82-99.

ТЕОРИИ КОРОЛЕВСКОГО СУВЕРЕНИТЕТА

Монархия была абсолютной по определению. В этом заключалась ее суть. «Монархия» — греческое слово, означающее «властьодного», а выражение «абсолютная власть» подразумевает, что один человек решает вопросы большой политики, не считаясь ни с чьим мнением; тавтологию «абсолютная монархия» не раз критиковали в раннее Новое время. Поскольку монархия сосредоточивает власть в руках одного человека и отрицает законность прав остальных людей осуществлять управление, она повсеместно признавалась наиболее эффективной формой правления. Монархии противопоставлялись законы республики, в которой исполнительная власть передавалась коллегии или ассамблее и, следовательно, сталкивалась с препятствиями и проволочками.

Абсолютная монархия не могла существовать до XIV века, так как теоретически правители европейских государств являлись подданными папы и императора. Но с XIV века они начали претендовать на imperium, или имперскую власть, делавшую их равными императору, который не подчинялся никому. Римское право стало источником цитат, в которых прославлялась королевская власть, а фраза «гех in regnosuo est Imperator» («король в своем королевстве есть император») была сделана лозунгом. Монархи стали носить «сводчатые» (arched) короны, символизировавшие верховную власть, противопоставленную власти нижестоящей. На протяжении двухсот лет английские короли изображались на монетах в открытой короне, пока на золотом соверене не появился Генрих VII в «сводчатом» головном уборе. И при Филиппе IV Французском, и при Генрихе VIII Английском мотив был одним и тем же. Король не зависел ни от какой высшей или равной власти, а его полномочия были абсолютны.