Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Несомненно, перед нами возникла проблема. Возможно, в интересах консенсуса историки продолжают сглаживать оттенки реальности. Или же значение слова «абсолютный» настолько универсально, что историки используют его по своему усмотрению, то есть по отношению к любому монарху, который обладал властью большей, чем то считали нужным ученые XX века. Компаративный анализ еще более усложняет ситуацию. По сравнению с английскими монархами, говорит нам один историк, Франциск I — «абсолютный» монарх. Другой провозглашает Людовика XIV первым истинным воплощением «абсолютизма». Но нет, одна из недавно вышедших работ убеждает нас в том, что поистине «абсолютистскими» правителями были просвещенные деспоты конца XVIII столетия. Только они обнаруживали то пренебрежение традиционными правами и привилегиями, которое является главной составляющей этого понятия.

Эта бесконечная цепочка высказываний показывает, как трудно определить, что именно историки подразумевают под терминами «абсолютный» и «абсолютизм». Очевидно, что они не согласовывали своих определений.

Фактически происхождение этих двух слов совершенно различно, и очень важно не смешивать их. Слово «абсолютный» часто употреблялось в раннее Новое время, термин «абсолютизм» был почти неизвестен до 1820–х годов. Он‑то и является предметом нашего исследования, хотя без слова «абсолютный» обойтись также невозможно. По нашему мнению, термин «абсолютизм» неразрывно связан с четырьмя утверждениями.

Во–первых, «абсолютизм» по сути своей деспотичен. При нем ущемляются права и привилегии подданных и попирается мнение тех учреждений, которые были призваны их защищать. «Абсолютизм» — враг свободы.

Во–вторых, «абсолютизм» автократичен. Он не обращается к консультативным механизмам, диалог при таком режиме не поощряется, а принятие решений централизовано. Государи отодвигают на второй план сословные представительства и корпоративные организации, через которые ранее осуществлялся обмен мнениями с властными группировками. Власть монополизируется монархом и теми, кому он ее делегирует.

В–третьих, «абсолютизм» бюрократичен. Он действует независимо от корпоративных организаций, обладающих собственной властью и интересами. Используя агентов, зависящих только от короны, будь то чиновники или «новые люди», не связанные со знатью, абсолютные правители отделяют себя от общества и лишают народ возможности саботировать их повеления.

В–четвертых, «абсолютизм» никак не связан с Англией. Историки–виги решили, что именно 1689 год ознаменовал окончательное размежевание между континентальным «абсолютизмом» и английской ограниченной монархией. С этого времени Англию стали считать образцом свободы и управления через процедуру одобрения.

То, что будет сказано ниже, едва ли можно назвать бунтом против ортодоксии. Недавние исследования показали, что все перечисленные тезисы неверно описывают то, что действительно делали — или пытались делать — европейские монархи раннего Нового времени. Здание «абсолютизма» дало трещину, и прежние клише теперь повторяются без воодушевления. Сегодня кавычки, поставленные вокруг этого слова показывают, что оно потеряло значимость, однако некоторые историки демонстративно упорствуют в пунктуации. Здание еще держится, но, кажется, никто не замечает, что оно висит в воздухе. Многие области изучаемой проблемы требуют соответствующих исследований и публикаций, и все же до сих пор никто не собрал достаточно материалов для ее окончательного разрешения. Но, с другой стороны, не было предпринято и попыток сохранить концепцию «абсолютизма».

Можно бесконечно спорить о том, сколько именно характерных черт, которые уже были перечислены нами, необходимо для формирования «абсолютизма». Полезнее было бы определить, сколько «не абсолютистских»

черт нужно обнаружить, чтобы снять с исторического явления ярлык «абсолютизма». Некоторые скажут, что это дискуссия о терминах: если исторический феномен описан верно, присвоенные ярлыки не меняют его сути. Однако исторический опыт учит нас иному. Терминология имеет свою власть, и ассоциации, вызываемые ею, могут накалять обстановку, не обязательно порождая при этом свет. Будем серьезны. Марк Блок писал однажды о неверных ярлыках, которые в конечном итоге обманывают нас относительно содержания. Что значит имя? Достаточно много, если оно искажает действительность.