Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

Дон Кихот — герой с мифическими качествами — высокими принципами, возвышенной любовью, благородством и чувством справедливости, а также в прямом смысле мифологизирующий реальность, сражающийся с ветряными мельницами-великанами, но живущий в контексте низменных человеческих страстей, моральной коррупции, личных интересов. В такой конфигурации произведение Сервантеса называют и комичным, и трагичным. Схожее устройство в «Бразилии» тоже превращает фильм в трагикомичный.

Нередко комедийными чертами наделены конкретные персонажи и элементы в сюжете для соблюдения жанровой сбалансированности. Так, во франшизе «Люди в черном» Кей (Томми Ли Джонс) — что называется, straight man, серьезный напарник с каменным лицом, опытный, невозмутимый, хорошо знающий правила этого фэнтезийного мира, в котором рядом с нами бок о бок давно существуют инопланетяне, и относящийся к этим правилам крайне ответственно. Джей (Уилл Смит) — его комичный коллега. Этот тандем работает особенно удачно в первом фильме, когда комичность Джея оправдывается обстоятельствами: как новичок в мире Кея, он познает «удивительное» впервые, его реакции естественно гротескны, он использует юмор как способ совладать с шоком, и, как новичок, он демонстрирует некомпетентность. В последующих фильмах Джей по большей части просто шутник, это — его способ взаимодействия с миром.

Вот как в сцене из первого фильма работает юмор, возникающий на стыке мифического и жизненного.

ДЖЕЙ. Он сказал, что мир приходит к концу.

КЕЙ (почти невозмутимо). Он не сказал, когда?

Обратите внимание на то, что Джей не шутит в этом диалоге. Наоборот, юмор исходит от Кея, мифического персонажа на фоне реалистичного. Вход зрителя в картину происходит через Джея. Мы вместе с ним находимся в роли человека, впервые попавшего в удивительный мир и ошарашенного этим. Джей передает Кею фразу, которую принял за бред сумасшедшего. В ответ Кей, вполне всерьез, интересуется деталями: и во сколько же? (Вспомните барона Мюнхгаузена, который в дневнике запланировал себе подвиг на 9 утра.)

Но по большей части, когда мифическое начинает преобладать, когда сюжет перестает «опрокидывать» персонажа в неудачи, некомпетентность, макать лицом в его собственные слабости и изъяны, то жанр комедии становится на паузу. Каждая серия «Американской семейки» традиционно подводит итоги после всех комических перипетий, когда все персонажи сделали выводы, помирились, признали ошибки. Их закадровые голоса произносят мудрые жизненные уроки. Играет лирическая музыка. В эти моменты комедия как жанр ушла на дальний план. У всех получилось приподняться над собой, прикоснуться к высокому: понять ближнего, проявить готовность к компромиссу, признать правду, совершить благородный поступок. Однако дальше, под конец серии, следует короткий комичный эпизод, чаще всего означающий, что кто-то из персонажей взялся за старое или его естество сопротивляется усвоенному уроку. Человеческая природа победила. «Люди не меняются». Компромисс найден, но завтра наступит новый день. Завершая серию на этой ноте, сериал выдерживает комедийную тональность от начала до конца.

* * *

Что общего в построении персонажей Тони Старка («Железный человек») и Питера Квилла («Стражи Галактики»)? В чем их особенность? Сюжет постоянно играет на разрыве между их возможностями супергероев, ценностями и намерениями и заложенном в характере потенциале некомпетентности и неудачливости: наиболее частых черт комедийных персонажей. Сцена, в которой Тони Старк «примеряет» новый усовершенствованный костюм Железного человека (третий фильм), пожалуй, выражает суть героя в двух минутах экранного времени. Он гарцует, выпятив грудь, устраивает представление под ремикс хита Синатры — но костюм не доработан, и дистанционно управляемые части летят в Тони все с большей и большей скоростью, пока он совершает чудеса находчивости, быстроты и эквилибристики — еле-еле поспевая за происходящим! — но в итоге оказывается повержен собственными доспехами.

То же самое с Питером Квиллом: мы постоянно испытываем эффект качелей — герой он все-таки или неудачник? Вот Питер сумел уйти от банды головорезов и триумфально ретируется на своем летательном аппарате, как вдруг, как раз когда он самодовольно упивается собственной находчивостью, корабль подбрасывает в воздух мощный выброс из гейзера с поверхности этой незнакомой ему планеты. Вот герой с пафосом представляется им самим придуманным прозвищем Звездный Лорд, и в следующий момент выясняется, что его собеседник понятия не имеет, кто это такой и о чем вообще речь.

Питер слегка туповат — но у него есть сердце, он сентиментален, а иногда еще и удивляет оригинальными решениями. Балбес, на которого возложена серьезная миссия, вызывает смех. Но когда он оказывается не таким уж балбесом и возносится над собственным образом, проявляя самоотверженность и героизм, — это особенно трогает.

* * *