Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

Мифическое: взаимосвязь сюжетных линий, вынесенная в мировоззрение. К концу фильма зритель знает (а персонажи — пока еще нет), что Винсент погибнет, например. Таким образом, фрагментированное повествование и нарушенная хронология создают идею непреодолимости судьбы и предначертанности (в этом им помогают такие мотивы внутри фильма, как чудо, вера, библейские цитаты, мистическое сияние в чемоданчике).

Жизненное: элемент случайности («лишние» сюжеты, нарушение причинно-следственной логики повествования, случайные происшествия вроде убийства Марвина, забытых золотых часов Бутча или столкновения Бутча с Марселласом посреди улицы).

Мифическое: случайность тоже играет на смысловую модель, выносится в идею фильма вместе с понятиями судьбы и предопределенности (и очень гармонична с ними: «неслучайная случайность», случайность как рок).

Жизненное: смысловая модель неочевидна, размыта, поскольку составлена из линий нескольких персонажей. Она являет собой не такое оформленное высказывание, как в большинстве мейнстримовых фильмов: что-то вроде «искупление возможно — но не все выбирают этот путь».

Эта фигура выстроена из сюжетов трех персонажей, которые проходят через весь фильм (Бутч, Винсент и Джулз), и с помощью еще двоих, которые составляют «рамочку» фильма (Тыковка и Сладкая Зайка). Бутч опустился до сделок с совестью и криминальными боссами, до участия в подставных боях. Его это мучит и толкает на еще более неосмотрительный (и преступный) поступок: в пылу боя он не просто побеждает своего противника (в надежде сорвать куш и начать новую жизнь), но и убивает его. Теперь его преследуют гангстеры. Однако, попав вместе с Марселласом в плен к еще большему злу, Бутч совершает благородный поступок по отношению к своему врагу и заслуживает свой шанс начать все с чистого листа.

Джулз — «рефлексирующий гангстер». Когда он сталкивается с чудом, то интерпретирует его как знак свыше. Джулз решает расстаться с преступным миром, а перед этим преподает урок двоим ресторанным грабителям, напугав их до смерти и тоже отбив охоту заниматься этим делом.

Винсент другой, он все время ходит по грани (чуть не вляпался в историю с женой босса, застрелил ни в чем не повинного Марвина, бросает неосмотрительный вызов Бутчу, оскорбив его) и остается слеп к «зову свыше», пренебрежительно считая его обычной случайностью (и в этой точке тоже Тарантино привлекает наше внимание к вопросу, случайны события или нет). Поскольку Винсент остался работать у Марселласа, а Джулз нет, то в квартире Бутча Винсент поджидает его один, его некому подстраховать. Так и получается, что Винсент оказывается со спущенными штанами, а Бутч — с его автоматом, и на Винсента у него зуб. Если у Бутча и Джулза есть путь изменений (мифическое), то Винсент отказывается меняться и усваивать какие-то уроки (жизненное).

Как видно, причинно-следственных связей в фильме достаточно, но они завуалированы завесой случайностей и «лишних», раскрывающих персонажей сюжетов, заземляющей комедийности, а смысловой коктейль тщательно смешан и взболтан в дробленой структуре новелл.

«Фотоувеличение»

Мифическое: событие, запускающее сюжет. Обнаружение возможного преступления. Жанровая форма (детектив/триллер).

Жизненное: герой — совершенно не принадлежащий к миру мифических профессий. Точнее, он тоже из мифологизированной сферы — мир моды и моделей, талантливый фотограф, — но более приземленной, ставки «жизнь — смерть» здесь не проявляются так остро. Надо сказать, что для авторского кино профессия художника, творческого человека имеет даже большее значение, чем убийца или полицейский. Здесь зрителя чаще могут волновать такие вещи, как тонкость восприятия мира, творческая личность как призма для преломления боли и радости в самовыражение. Однако (мифическое) герой исключительно талантлив, и не только в рамках своей профессии (творчества). Его способности помогают ему и в качестве доморощенного детектива.

Жизненное: модель сюжета с «уходом от предпосылки». Сюжет уходит от расследования в тематические вопросы, выраженные в аллегорическом пласте. Произошло убийство, но его как будто и не было. Исчезают фотографии, запечатлевшие место преступления и тело, исчезает само тело. Оставшийся сильно увеличенный снимок трупа (максимально приближенная истина) — настолько зернистый, искаженный образ, что скорее похож на абстрактную живопись, нежели на серьезную улику. Номер телефона, который оставила герою женщина, как-то связанная с убийством в парке, оказывается несуществующим. Друзья фотографа не заинтересованы в обсуждении этой проблемы, она их не волнует, как будто убийство человека — это не очень важно.