Миф о другой Эвридике (СИ)

Он мелким шагом отступил назад, уперся спиной в стену. Рука с пистолетом бессильно опустилась, выронила оружие. Ноги подогнулись, он сполз, прислоняясь к стене, на пол. Округлившимися глазами человек смотрел перед собой. В плывучем тумане к нему приблизились те двое… Два одинаковых женских существа со светлыми волосами, с невыносимыми взглядами. Кто они? Люди? Он не видел их никогда. Как он их называл?. Нет. Тогда не они были. Они – вот… сейчас… Они – люди? В них – страшное… неназванное… нельзя называть… нельзя… будет ещё страшней. Они здесь, рядом. Неназванное в них… И в нём? Кто он? Почему он здесь? Где? Что-то не так с его головой. Боль! Клубится, плывёт пелена…

Они совсем близко. Они над ним наклонились. Они что-то спрашивают. Он не слышит слов. Чавкающие, хлюпающие, шелестящие звуки… Сердце… Боль в голове… Они! Что нужно им?

Он должен услышать слова, понять… Он поймёт, он сделает всё, что они хотят… всё… лишь бы они отошли подальше… подальше… с этим… с неназванным… По-ня-ять!

– Куда? Куда отвозили девушек? Куда везли нас? Сиртак… Как найти? Сиртак. Город. Говори. Говори! Если не скажешь!..

О чём?.. Что?.. Он ничего не знает. Каких девушек? Какой Сиртак? Что? Он должен знать? Конечно, он скажет. Вспомнить только бы… Он не знает даже, кто он. Чего от него хотят? Пелена… Серое… Выбраться из пелены, он вспомнит…

В пелене плывут белесые пятна. Они? Совсем близко… над ним. Ужас… От них – серый ужас… Неназванное… Смерть. Он умирает. Что такое смерть? Где он?

Они не отступают. Они спрашивают, спрашивают… С каждым их словом ужас темнеет, сгущается… И в мозг вбиваются огромные гвозди. Много острых гвоздей… Невыносимая боль… Он должен вспомнить, хоть один раз вынырнуть из пелены… Иначе… Поскорей вспомнить! Он знал… знал! Что-то было. Он кто? Сиртак – кто? Вспомнил! Сиртак… Вспомнил…

– Сиртак! Обитель! Всех – в обитель! Оттуда… Седой Арон… Мехлис… Сиртак… Сабринск! Нижний город! Порт… «Сабринский сувенир»…

Что случилось? Они отодвинулись? Они выпрямляются. Он только что им кричал что-то. О чём? Мутные извивы пелены перед глазами… А боль – слабее. А гвоздей в мозгу уже нет… Неужели?.. Они отходят от него. Два одинаковых существа… Кто? Люди? Женщины? Не может быть! Неужели уходят? Вместе с ними уходит это… неназванное…

Они открывают дверь. Он спасён. Что с ним было? Он – где? Пелена…

В распахнутую дверь вбегает другое существо… человек… мужчина… В чёрном, под чёрным – белое… Кто?

Нет, обычный мужчина. Не такой, как те двое? С этим ничего?.. А вдруг – такой? Вдруг… опять?..

– Не надо! Не надо гвоздей! У меня весь мозг избит гвоздями! Я скажу… Что сказать? Обитель… Сиртак… Сабринск… Сиртак!.. Обитель!..

Ему тоже? Ему… Нет… не такой, с этим нет ужаса… нет… неназванного… этот хочет помочь?.. протягивает руки… нет ужаса… счастье…

В комнату входят ещё люди. Незнакомые. Он никого не знает. Какие-то у них лица… Пелена… Почему он не знает их. Почему они так смотрят?..

– Куда я попал?! Кто я?!

*

Никто не препятствовал, даже не пересекал им путь, ни в коридоре, ни на лестнице, ни в фойе, хотя народу в фойе было немало. Все как-то полуслучайно оказывались в стороне от их движенья.

Они шли быстро, но не поспешно, глядя прямо перед собой.

У дверей стояла шумная, нагулявшаяся компания, ожидая кого-то своего, отставшего. При их приближении, компания слегка поджалась, подвинулась в сторону, и громкие восклики-смехи в ней пригасли.

Синички отпустили медную дверь и вновь очутились на вечерней Парсинской, в прежней светосутолоке фонарей, реклам и витрин. Они зашагали по тротуару, поближе к стенам зданий. Зашли за первый поворот, попали на улицу менее оживлённую. Вскоре им встретился какой-то узкий, совсем безлюдный проезд между домами, они охотно свернули в него.

– Постоим, – первой нарушила молчание Эля, – Приведёмся в человеческий вид.

Над ними, прямо на стене старинного, осанистого дома, висел шестигранный пожилой фонарь. В его тусклом свете они оглядели друг друга.

На вид, вроде бы, ничего, – заключила Юля, – Глаза, конечно, как у вампирши.

– Сама вампирша. Не ври.

– Но, в общем, не сильно заметно. Хуже – с головой, да?

– Болит, – согласилась Эля, – Кружится. Подташнивает.

– Давай зайдём в аптеку, возьмём таблеток каких-нибудь.

– Вряд ли поможет. Причина не та. От нашего друга зверёныша таблеток не существует.

– Ничего. Мы просто к нему ещё не привыкли. Надо постараться.

Эля тяжело вздохнула.

– Ладно тебе. Ты и сама уже понимаешь, что мы к нему не привыкнем. Чем кончится наша дружба? Ничем хорошим, скорей всего.

– Элька, перестань каркать. Да, паршивенькое ощущение. Но это ничего не значит.

– Не значит… Я – словно пятьдесят километров – бегом. Сердце никак не успокаивается. И в голове… У тебя ведь тоже самое.

– Д-да.

– Он не только свои силы тратит. Он наши вытягивает.

– Это всё было не зря! – сердито топнула ногой Юля, – Ты видела глаза того гада в ресторане. Как он скорчился на полу. Мне понравилось. Он уже не станет нормальным.

– Мне тоже… понравилось.