Читаем Миф о прогрессе полностью

– Тут дело обстоит гораздо серьезнее: оказывается, что понятия "наука" и "магия" – абсолютные синонимы. Получается, что существует некая философия, которая гораздо крупнее, чем наука. Именно эта философия и дает возможность познать мир правильно. И вырастает она из некоего религиозного опыта. Как говорил Платон, "Философия – есть путь". А что есть истинный Путь, мы знаем. Это – Христос. Истинная философия – философия Иисуса Христа, ложная философия – это философия сатаны. Вследствие этого возможны две философии, две науки, и в результате возникают два разных мировоззрения. Научное мировоззрение априори предполагает, что наука знает истину. Даже зачастую понятия "научный" и "истинный" навязываются массовому сознанию в качестве синонимов. То есть предполагается, что наука сама по себе, не обращаясь к философии, способна дать что-то. И более того, почему-то считается (а почему – должно быть понятно: потому что это идеология человека-мага, который не хочет знать Бога), что истинная наука должна быть атеистической, должна игнорировать чудо. Это свойство всячески отрицать чудо присуще современной науке очень сильно. Сейчас, может быть, несколько слабее, чем каких-то тридцать лет назад, но запал по-прежнему сохраняется. Помню, в 1994 году в Дубне была научно-практическая конференция, на которой один из маститых профессоров не без сарказма заявлял о том, что если любой сотрудник в его лаборатории обнаружит чудо, то он будет немедленно уволен с работы. Спрашивается, за что? А за антинаучный подход к познанию мира, ведь наука и чудо – понятия несовместимые. Это – уже ограничение для мысли человеческой, которое для христианства немыслимо, потому что христианство, к примеру, требует признать все факты вообще. Христианство включает в себя все факты мира. К примеру, знаете ли вы о том, что христианство полностью признает язычество. Факты язычества (наличие "богов", духов, невидимых взаимодействий и т.д.). А вот толкования язычества – не признает. Все факты ислама христианство тоже признает, толкования – не признает. Все факты иудаизма признает, толкования – нет. Вот так же и наука: для неких технических вещей и технологий она вполне применима и хороша. А вот познать глобальную картину мироустройства, не апеллируя к Богу, не апеллируя к философии, не апеллируя к высшим силам человека, то есть к тем силам, которые мы называем "владычественным в человеке", она не может.

- Научный метод познания основан на эксперименте, но разве возможно экспериментально проверить, к примеру, гипотезу о происхождении Вселенной?

- Эксперимент призван проверить некую предпосылку. Но если нет предпосылки, то и нечего проверять. Эксперимент требует создания неких искусственных условий. Это ведь очень большой и весьма непростой вопрос: отвечают ли результаты эксперимента сами по себе реальному миру? Френсис Бекон говорил, что эксперимент – это допрос природы под пыткой. Давайте представим: взять к примеру вас и (не дай Бог, конечно) поднять на дыбу. Будет ли ваше положение на дыбе вашим естественным состоянием? Очень я в этом сомневаюсь! Но если вашу анатомию на дыбе посчитать нормой для всеобщего существования, то последующие поколения врачей рискуют ошибиться…

– Да, это похоже на способ познания хрустальной вазы методом запускания в нее кирпичом…

Перейти на страницу:

Похожие книги

История патристической философии
История патристической философии

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

Клаудио Морескини

Православие / Христианство / Религия / Эзотерика
Своими глазами
Своими глазами

Перед нами уникальная книга, написанная известным исповедником веры и автором многих работ, посвященных наиболее острым и больным вопросам современной церковной действительности, протоиереем Павлом Адельгеймом.Эта книга была написана 35 лет назад, но в те годы не могла быть издана ввиду цензуры. Автор рассказывает об истории подавления духовной свободы советского народа в церковной, общественной и частной жизни. О том времени, когда церковь становится «церковью молчания», не протестуя против вмешательства в свои дела, допуская нарушения и искажения церковной жизни в угоду советской власти, которая пытается сделать духовенство сообщником в атеистической борьбе.История, к сожалению, может повториться. И если сегодня возрождение церкви будет сводиться только к строительству храмов и монастырей, все вернется «на круги своя».

Всеволод Владимирович Овчинников , Екатерина Константинова , Михаил Иосифович Веллер , Павел Адельгейм , Павел Анатольевич Адельгейм

Приключения / Биографии и Мемуары / Публицистика / Драматургия / Путешествия и география / Православие / Современная проза / Эзотерика / Документальное
Среди богомольцев
Среди богомольцев

В своём произведение Благовещенский описывает жизнь монахов на «Афоне» весьма однобоко, касаясь в основном бытовой стороны жизни и трудностей с которыми они сталкиваются в своём делание. В его записках нет той лёгкости и благоговения, которой есть у Бориса Зайцева в его описание «Афона». У Благовещенского отсутствует романтический настрой, произведение не предназначено для тех читателей, которые искренне верят, что в афонских монастырях на литургии «летают ангелы». Но при всём при этом, книга помогает увидеть быт монахов, их суждение и оценку жизни, убирает ложный ореол романтики связанный с монашеским деланьем.Надо понимать, что сейчас многое изменилось на Афоне, и в части устройства монастырей, быта, питание. Всё что он описал относиться к его времени, а не к нашему.

Николай Александрович Благовещенский

Религия / Эзотерика / Православие