Миф тесен

Есть такие карты — мир глазами американца, шведа, японца. На них страны, про которые он больше слышит и чаще думает, занимают несоразмерно большое место. Получается, например, шведская карта с огромной Данией и микроскопической Италией или Индией. Вроде все континенты обозначены, но очертания искажены, границы стран изменены, все подписано с ошибками, и даже не знаешь, что лучше — такая карта или никакой.

Вот такой же Новый Завет, такое христианство у православных активистов и депутатов: о чем они все время думают, то огромного размера. А почему они об этом все время думают, да еще и вслух, публично — это уже к ним вопрос.

Разумеется, в Новом Завете говорится о сексуальной морали. И судя по тому, что мы можем сказать по прочтении Нового Завета, однополый секс не лучшее занятие для христианина. Те ультралиберальные богословы, которые из самых добрых побуждений ищут там соответствующую санкцию, думаю, ошибаются. Тем не менее, если сравнить корпус новозаветных текстов с его интерпретацией православными активистами, средними приходскими батюшками, а теперь еще и депутатами, поражает, насколько тема гомосексуальности в частности и сексуальных запретов вообще занимает в нем небольшое место по сравнению со всеми остальными темами. Совсем малое в апостольских посланиях и вовсе ничтожное в Евангелиях. В разы и разы меньше, чем на новозаветной карте православных ревнителей.

Если Бог спускается на землю, чтобы — прежде чем умереть и воскреснуть — еще и что-то сказать людям, дабы они вместе с историей о воскресении и победе над смертью зарубили себе это на носу, он это что-то скажет. Трудно заподозрить создателя и спасителя мира в том, что он хотел сказать, да не успел, да не смог, да не дали договорить, ну так мы щас за него. За него, может, все-таки не надо?

И ведь нельзя сказать, что тема гомосексуальности в Иудее времен Христа была чем-то запредельным, находящимся за горизонтом событий, о чем бессмысленно даже говорить, как где-нибудь в современной Саудовской Аравии. Ровно наоборот. Иудея времен Христа была римской провинцией, часть ее населения глобализировалась и жила нравами греков и римлян, другая часть — наперекор им, с изрядной долей ворчания, молчаливого и не очень сопротивления, наконец, бунта — пыталась жить по заветам предков. Иудея Христа была провинцией, где местный автономный царь носил римскую одежду, местная знать жила на виллах римского типа, интеллигенция читала по-гречески и на латыни, в том числе языческих классиков, в синагогах появлялись мозаики с изображениями людей, в Иерусалиме были термы, гимнасии и палестры, где упражнялись обнаженные романизированные и эллинизированные еврейские и иноплеменные юноши, и, разумеется, романизированная часть местных, как и поселившиеся тут греки и римляне, практиковали более-менее обычные для своего времени отношения.

Строго говоря, воплотившемуся Богу, если бы он пришел обличить пропаганду гомосексуализма, было где развернуться. И вообще, в ситуации, когда собственный народ разделен на глобализированных космополитов и патриотов-традиционалистов, — по логике православных ревнителей — спустившийся с неба Бог должен первым делом приструнить первых и поддержать вторых.

Чего он не делает. Вместо этого Спаситель Израиля занят совсем другим. Я даже не про критику храмовой торговли. Всякий — даже не самый внимательный — читатель Нового Завета видит, что подавляющая часть земной проповеди Христа проходит не в спорах с язычниками, которых вокруг хоть отбавляй, и не с первосвященниками — с ними он столкнулся только под конец евангельской драмы, а с теми, кого мы сейчас называем православными активистами, а Евангелия называют заимствованным из еврейского словом «фарисеи». Из-за непонятности, иноязычности этого слова в живом русском языке произошел сдвиг его значения, который затемняет для нас смысл главного новозаветного конфликта.

Фарисеи — это не обманщики, не лгуны, которые на лю­дях постятся, а как все отвернутся, немедленно принимаются за колбасу. Фарисеи, как говорил про них Аверинцев, — это серьезные люди. Это не «церковники», по работе связанные с храмом, это именно что активисты, добровольцы благочестия. Люди, которые приняли решение жить по закону своей отеческой религии, выполнить его весь вплоть до самых сложных традиций, не осквернить себя ни единым нарушением и на этом основании требовать того же от других. Люди, которые уверены: они точно знают, что хорошо и что плохо для народа. Люди, в соответствии с законом живущие самой респектабельной семейной жизнью, и, разумеется, патриоты, уверенные, что все зло происходит от вторгшейся в их жизнь иностранщины. И вот подавляющая часть споров Христа происходит именно с этими людьми, они его главные оппоненты во всех четырех Евангелиях.