Мифическая Средневековия

После недолгой паузы, во время которой атакующие перестраивались на роль атакуемых, началась жестокая битва, к которой не преминул присоединиться и, соскучившийся по настоящему бою, Дерек. Но битва выдалась не из приятных, так как вскоре выяснилось, что вся противоборствующая сторона женщины. И всё же продемонстрированная ими несколькими минутами ранее жестокость сыграла не в их пользу и не оставляла места для жалости. Через несколько беспощадных минут всё было кончено. Пара десятков женских тел лежали в беспорядке полностью обескровленные или обезглавленные. Все они, изувеченная Порошка, её противоречивая спутница Ватрушка, уродливая карлица, всё та же печальная Маришка и другие, все кроме Него. Его не было нигде, ни среди убитых, ни среди выживших. Но никто не проронил ни слова относительно этого обстоятельства, кто-то из-за незнания, кто-то из-за понимания того, что Он всегда был, есть и будет, такой же дерзкий и неуловимый, пока и на него не найдётся ловец, который Его одолеет. Но когда это ещё будет?

— Что будем делать с телами, Виктор? — Спросил вдруг кто-то.

Взгляды всех присутствующих устремились к моложавому вампиру.

— Утро похоронит их, а пока положите тела, как подобает, и будем собираться в обратную дорогу.

Вампиры медленно принялись улаживать мёртвые женские тела на спины, слаживая руки на груди, закрывая глаза и расправляя платья. Если они и вели недостойную жизнь, то свой уход к Создателю должны принять в спокойной позе смирения.

— Несчастные жертвы Его дьявольских происков, — устало покачал головой Виктор, оглядывая поле битвы. — Мне стыдно, Меден. Я стыжусь того, что дал Ему жизнь, стыжусь того, что Он мой сын.

— Тебе не чего стыдиться, не в чем себя винить. — Меден положил руку ему на плечо. — Такое случается почти в каждой семье. Вспомни хотя бы Мердена.

Виктор перекрестился и смиренно произнёс:

— Упокой с миром, Господи, их грешные души.

Чародей лукаво улыбнулся.

— Если бы я не знал что ты урождённый вампир, то за твои дела, поступки и слова, принял бы тебя за священнослужителя.

— И это отчасти было бы правдой, ведь несмотря на отказ от меня святой церкви, я проповедаю её заповеди среди своего народа.

— Да я и сам чем-то напоминаю священника, хотя и очень отдалённо, — сказал Меден, чуть наклонившись к своему собеседнику, — и даже частично верую в бога. Все волшебники по своему верующие люди, и не верь никогда тому, кто утверждает обратное. Он просто пытается скрыть этот очевидный факт. Ведь бывает Магия чёрная и белая, Магия Добра и Зла, Бога и Дьявола. Каждый волшебник проповедует то во что верит.

— Да, но люди утверждают обратное, поэтому ты и я всегда будем вне церковного закона.

— Что ж, не беда, — улыбнулся Меден, — уже не один век так живу, и меня такой порядок дел вполне устраивает.

— А вот меня не очень. — Обиженно проговорил Виктор. — Моё вампирское происхождение очень отодвигает мои мечты от реальности.

Он помолчал, задумавшись.

— Скоро начнёт светать, нам пора уходить, ребята уже справились. — Он окинул взором разгорающееся небо. — Не заглянешь к другу на огонёк?

— Нет, вернусь в Медгард с крестниками, — покачал головой его друг. — Остались ещё кое-какие неотложные дела. Ты уж не обессудь.

— Твои визиты никогда не были особо затяжными и всегда только по необходимости. — С укором произнёс Виктор. — Надеюсь, ты всё-таки когда-нибудь решишь навестить старого друга просто так, по велению сердца.

Они крепко пожали друг другу руки и, слегка кивнув, разошлись в разные стороны.

— Что это? — С любопытством спросила Виктория у подошедшего Медена.

— Что ЭТО? А это. Это распятие Катарины, девушки из твоего мира. — Ответил чародей.

— Но что это за странная оболочка, в которую оно заключено?

— О, это всё старый добрый Виктор. Катарина им очень дорожила, а после того как она стала вампиром, то не могла до него дотрагиваться и даже обожглась. Виктор приказал окунуть его в смолу смоленого дерева, чтобы этот крестик не мог больше причинять ей вреда и по-прежнему оставался её сокровищем хранившем и оберегавшим её. — Пояснил Меден.

— Но что он делает на шее нашей дочери? — Спросил Дерек.

— Вряд ли это распятие могло оказаться у Насти в другом случае, как если бы Катарина сама не надела ей его на шею. Значит, она всё-таки нашла её. А Сэргард, ведь он пошёл за ней. — Задумчиво рассуждала Дарена. — Но если они встретились, распятие у Насти, а Катарина не вернулась, значит, её уже нет в живых.

— Ну, этого мы точно не знаем, и не имеем ни какого морального права так думать. — Наставительно проговорил Меден. — К тому же где тогда Сэргард.

— Кстати, по-моему, на этой Маришке был плащ и рубашка Катарины, — заметил Дерек.

— А когда это ты успел заметить? — Подозрительно спросила Виктория, не забыв, сколько проблем у них и раньше возникало из-за этой девушки, хотя своим предсмертным поступком она отчасти и искупила свою вину.

— Ты опять за своё, — покачал головой Дерек.