Мифическая Средневековия

— А ещё в священники метит. Иуда Искариот. — Обиженно проворчала девушка, улаживаясь поудобнее на соломе, или на чем-то очень её напоминающем. Она и сама сильно устала, так что Морфей не заставил себя долго ждать, и её не пришлось уговаривать. Он пришёл плавно и не спеша, и почти с отеческой любовью окутал её своей пеленой.

— Катарина, вставай, Катарина, вставай, — твердил чей-то настойчивый голос, чья-то крепкая рука трясла её за плечо.

— Отстань, я не хочу сегодня идти в школу.

— В школу? — И голос и поднятая рука зависли в замешательстве.

— Да ладно встаю, пошутила я, — Катарина сладко потянулась, полезла в карман, вытащила оттуда небольшую стекляшку и сделала из неё глоток.

— Брррр, — она передернула головой и плечами. — Ну, теперь я точно готова к подвигам. Берегитесь силы зла, Зена проснулась и вновь выходит на тропу войны.

Катарина потрясла в воздухе сжатым кулаком.

— Какая ещё Зена? Катарина не говори загадками. — В голосе вампира скользило недовольство. Он тоже пригубил свой пузырёк. — Солнце спряталось, нам пора.

— Ничего себе мы дали жару, — присвистнула девушка, — проспали и утро, и день и вечер.

— Говори, пожалуйста, за себя. Я, — он уткнулся кулаками в бока, выставив грудь вперёд, — например не спал, так вздремнул немного, а потом охранял твой покой.

— Да неужели?

— Истинная правда.

— Да не грузи, — беззаботно махнула рукой девушка.

— Ладно, хватит препираться, Меден вечно ждать не будет. Полетели. — Эти последние слова произнесло уже крупное рукокрылое.

— Полетели. — Катарина протиснулась всё в туже теснину и стремглав полетела вниз, заглядывая в каждое последующее окно.

— Что ты делаешь, Катарина? Нет, ты окончательно сошла с ума, тебя ведь заметят.

Но девушка упорно продолжала перелетать от каждого следующего окна к каждому последующему.

— Я не буду тебя больше выручать, раз ты сама ищешь себе проблемы. — Он по-прежнему летел следом за ней.

— О своих нижних девяносто я могу позаботиться и сама. Можете лететь своей дорогой, сэр вампир Виктор.

— Ладно, всё хорошо, скажи мне только, что ты ищешь, и мы будем искать вместе.

— Я ищу баночку.

— Чёрт, да какую ещё баночку ты ищешь?

— Не упоминай Господа всуе.

— Господь милосердный он меня простит, но какую к чёрту баночку ты ищешь.

— Я хочу забрать его с собой.

— Кого? Катарина, вот посмотришь, из-за твоей глупости мы не успеем добраться до Медена, и нас застанет рассвет. Мне-то всё равно я маленькая летучая мышь, мне всякое дупло укрытие, а вот ты погибнешь вредная, непослушная, глупая девчонка. Подумай о себе. Я тебя ещё раз спрашиваю, кого ты ищешь?

— Да его же, — она заглянула в очередное окно, огляделась и, по-видимому, не увидев то, что искала, тяжело вздохнула и полетела к следующему.

Виктор послушно следовал рядом, за компанию бессмысленно заглядывая в каждый оконный проём, сам не понимая, для чего он это делает.

— Вот она, нашла.

— Ну, вот, теперь ещё какая-то она. — Недоумевающе произнёс Виктор.

— Да, нет же, дурачок, она это баночка, а он в ней. Вон она на столе.

— Но-но, поостерегитесь, юная леди. Вам ещё только семнадцать, а мне уже пятьсот, так что если я и могу списать какие-то ваши колкости на пылкость молодого возраста, то уж дурачка никак нет.

— Ладно, Виктор, прости я не права, а теперь полетели.

— Стой, куда?

Но она уже была на середине комнаты и, усиленно жестикулируя, махала ему рукой.

— Дрянная, дрянная девчонка, вот вызвался помочь на свою голову. — Но он всё же перелетел через комнату и опустился на массивный стол, рядом с ней.

— Ну и какого хрена тебе здесь надо?

— Как не прилично, Виктор, — возмутилась Катарина.

— Да к чёрту приличия, когда нас всё равно пристукнут сейчас как тараканов или, что ещё хуже, скормят неопознанному Гигамоту.

— Тогда как раз самое время подумать о душе. — Катарина обхватила рукой свой крестик и, перекрестившись, три раза подряд прочитала Отче наш.

— Всё, моё терпение лопнуло, — уже "обратившийся" седой мужчина крепко схватил её за руку, — мы уходим, тьфу ты, улетаем. Сумасшедшая.

— Стой, а как же он? — Она вырвалась, подбежала к прозрачному стеклу и прижалась к нему лицом, затем обернулась к Виктору. — Вон он, смотри, блоха-это кот. А я-то думаю, что за блошка или муравей?

— Ну, и зачем он тебе?

— Просто чтобы был свободным.

Виктор несколько секунд рассматривал пушистое рыжее существо, мирно спавшее свернувшись калачиком, по ту сторону стекла.

— Думаешь, ему это нужно?

— Ну, конечно же, сам подумай, воля это и есть… воля.

— Ладно, давай спасать, хотя не люблю я этих тварей, всё бы им мышей жрать. — Он повернулся к Катарине. — А ты уверена, что ему здесь плохо?

— А если бы ты был на его месте?

— Но ведь я разумный, тоже мне сравнила, а он…

— Он живой, Виктор, сидит в банке, пускай и такой огромной, и этим всё сказано.

— Фууууу. Ну и заноза ты Катаринка, уже сочувствую Сэргарду.

— Хм, — хмыкнула девушка и взлетела наверх двухметровой банки. Вампир последовал за ней. — Крышкой закрыли, сволочи, сожгли все пути к отступлению.

— Ага, ты бы ещё что-нибудь громогласней придумала, пути… к отступлению…