Мифологический мир Ведизма

— Нужен конь тебе богатырский, чтобы бегал быстрее ветра, чтоб летал он быстрее птицы, чтоб ты мог на нем целый год скакать! Ты ступай, Дажьбог, ко высоким горам, ты ступай к пещере глубокой. За двенадцатью дверями железными, за двенадцатью запорами медными, в той пещере стоит богатырский конь, цепью тяжкой к столбу прикованный. Разломай эти двери железные — конь услышит тебя и сорвется с цепей, удержать тогда ты коня сумей!

И пошел Дажьбог ко высоким горам, и нашел пещеру глубокую, стал разламывать дверь железную. Тут услышал его богатырский конь и заржав сорвался с цепей своих, разломал все двери железные и хотел на волюшку вырваться. Тарх Дажьбог на коня того вскакивал и обуздывал его, и оседлывал.

И спросил Дажьбог:

— Кто меня сильней? Кто смелей меня? Кто хитрей меня? Есть быстрее ли конь — моего коня?

И сказала Дажьбогу матушка:

— Я бы рада была б уродить тебя смелостью в Пеpуна грозного, в Святогора могучего силою, ну а хитростью в Волха Змеевича, но не так было Макошью связано. Но и ты хорош, молодой Дажьбог, и тебе нельзя на судьбу пенять!

* * *

Был Дажьбог великий на возрасте, словно сокол ясный на возлете. Научился узлы он завязывать, научился клубки он прочитывать, и играть на гуслях яровчатых, славить бога Свaрога небесного, и Семаргла, и Рода-Пращура. Научился он бою грозному, научился с крутой и с носка спускать.

На крутую он хаживал горочку, и кричал, и звал зычным голосом:

— Даст ли мне Свaрог поединщика, чтоб под стать был мне он по силушке?

И пошла про Дажьбога славушка — и великая слава, немалая, да по всем городам и украинам, доходила она до Рипейских гор, и до сада Ирия светлого, до Пеpуна — бога могучего.

Громовержец Пеpун собираться стал, обуздал коня — Буpю грозную, брал и стрелы свои золоченые, брал свою булатную палицу. Конь его бежит — Мать Земля дрожит, изо рта пламя пышет, из ушей дым валит. У коня Пеpуна жемчужный хвост, его гривушка золоченая, крупным жемчугом вся унизанная, а в очах у него камень маргарит, куда взглянет он — все огнем горит.

Сотворились тогда чудеса — растворились тогда небеса. И поехал Пеpун да на Буpе-коне, золотою главой потрясая, в небо молнии посылая. И спустился он в чисто полюшко, и поехал он чистым полюшком, грудь свою копьем ограждая и небесный закон утверждая. С гор на горы он перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.

Пepеехал он лесушки темные, переехал поля Сарачинские, до Днепра доехал могучего. Мать Земля под ним сотрясалась, во Днепре вода всколебалась, в поле травушки приклонились.

Услыхала Рось поступь грозную и сказала Пеpуну могучему:

— Уж ты здравствуй, Пеpун сын Cварожич, бог!

— Что ж — ты знаешь меня и по отчеству?

— Как Орла не узнать мне по вылету, не узнать как Пеpуна по выезду?

И еще ему Рось промолвила:

— Ой ты гой еси, грозный бог Пеpун! Ты не вспыльчив будь, а будь милостив: ты Дажьбога найдешь в чистом полюшке, не сруби у сыночка головушки. Мой сынок Дажьбог молодешенек, он на буйные речи заносчивый, и в делах своих неуступчивый.

Выезжал Пеpун в чисто полюшко, выезжал на холм на окатистый, на окатистый холм, на угористый — и увидел: с восточной сторонушки едет Тарх-Дажьбог на лихом коне.

Мечет он булатную палицу чуть пониже ходячего облака, а другою рукой прихватывает, как пером лебединым поигрывает:

— Ай ты, палица моя, ты булатная! Нет мне равного поединщика, на горе ли крутой, в чистом полюшке.

Говорил ему Громовержец:

— Уж те полно, царь, потехаться, похваляться пустыми словами! Уж мы съедемся в чистом полюшке, мы поборемся-побратаемся — да кому Род небесный поможет?

Ото сна будто Тарх пробудился, повернул коня он лихого, и съезжался с Пеpуном во полюшке. То не горушки в поле сталкивались, то столкнулись два бога могучих.

Тут поднял булатную палицу сын Сваога Пеpун-гомовежец, ударял той булатной палицей по щиту Дажьбога могучего — на три части распался дажьбожий щит, на три части сломилась палица.

Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными — и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались на три части они обломались. Ударялись и саблями острыми — на три части сломились сабельки.

Как они боролись-братались — содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалось и море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землей всколебался небесный свод, под Землей шевельнулся и Юша-Змей.

Тут сходили они со могучих коней, опускались на Матушку Землю. Стали биться они врукопашную. Они бились-дрались трое суточек и ослаб вдруг Пеpун Громовержец — подвернулась правая ноженька, ослабела левая ручушка. Пал Пеpун на Землю Сырую, а Дажьбог ему сел на белую грудь:

— Ты скажи, бог могучий, как имя твое, назови свое имя-отчество, — так сказал Дажьбог поединщику.

— Я приехал из Ирия светлого, я Пеpун Громовержец Свaрога сын.

Тут вскочил Дажьбог с его белых грудей, брал Пеpуна за белые ручушки:

— Ты прости меня за такую вину, что сидел у тебя я на белых грудях! Встань, Пеpун, — ты родимый мой батюшка!

Помирились они, побраталися, и вскочили они на буланых коней, и к Роси поехали матушке.

Говорил тогда молодой Дажьбог: