Мифология богини

Впрочем, мы судим с современной точки зрения, обусловленной уровнем нашей осведомленности; возможно, наблюдаемая смена жанра имеет свою, пока недоступную нам логику. Существуют как бы два Одиссея: Одиссей «реалистического романа» правит небольшим островом, находящимся на периферии тогдашнего эллинского мира; привычное (если не любимое) занятие этого Одиссея – морской разбой, которым скорее всего и объясняется его многолетнее отсутствие на Итаке; оружием он владеет профессионально, но не забывает и о хозяйстве, причем в последнем вопросе щепетилен настолько, что обвинительную речь против женихов начинает с восклицания: «Добро тут мое переводите, бесстыжие псы!» – и только потом уже переходит к «обидам, причиненным Пенелопе». Одним словом, перед нами история, которая лежит всецело в бытовой плоскости, не обнаруживая при этом ни малейших тенденций к выходу за ее пределы.

Но существует и другой Одиссей – тот, сыновья которого от брака с Кирке стали, согласно Гесиоду, царями этрусков в применении к этому «основателю царской династии» и «супругу богини-прародительницы» (аналогичному в этом качестве Анхису, герою «великого римского мифа») стилистика «реалистического повествования» представляется решительно неуместной, и, следовательно, мы имеем полное право заключить, что именно он является тем «эпическим Одиссеем», которому посвящено наше исследование. Однако происхождение данного эпоса – был ли он создан на греческой почве или перед нами только греческое изложение некой гипотетической этрусской «Энеиды» – пока остается загадкой. Не исключено, что существует и некий третий вариант ответа на этот вопрос, примиряющий обе вышеуказанные возможности; дальнейшие исследования в этом направлении могут, как нам представляется, привести к самым неожиданным с точки зрения современных представлений результатам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данное исследование мы начали с утверждения о том, что «основной идеей «мифологии 6огини» является «вечная жизнь» – в смысле «неопределенно долгого существования индивидуального сознания в тех или иных формах его проявления». «Материал» «Одиссеи», как мы убедились, находится с этим утверждением в достаточно красноречивом соответствии (как, впрочем, находился бы и любой другой мифологический «материал», безотносительно к традиции и эпохе, – всем, кто сомневается в этом, можно порекомендовать провести, опираясь на изложенные нами принципы, самостоятельное исследование в области классической или какой угодно другой мифологии). Однако читатель имеет полное право спросить: «Положим, вам действительно удалось реконструировать некогда существовавшую и, возможно, даже универсально распространенную «точку зрения»; «точки зрения» в истории человечества сменялись неоднократно, и интерес представляют только те из них, которые отражают фактическое положение вещей. Что вы можете сказать по этому поводу?»

Вот что мы хотели бы сказать по этому поводу: мы не испытываем ни малейшего интереса к воскрешению каких бы то ни было «религиозных догм», «откровений» и прочего; «мифология богини» имела и будет иметь смысл только в том случае, если ее положения смогут выдержать практическую проверку, проведенную, разумеется, в соответствии со сколь угодно жесткими методологическими принципами. Тезис о том, что «религия находится в принципиально иной плоскости, чем наука», представляется нам весьма неловкой попыткой «продать по определению некачественный товар», и нам никоим образом не хотелось бы следовать примеру тех, кто этот тезис выдвигает.

Однако проблема автономного существования индивидуального сознания находится, к сожалению, на периферии исследовательского внимания, причину чему следует искать, разумеется, не в «малой ее актуальности», а в созданной вокруг нее «дымовой завесе» религиозной риторики, «второсортной литературы» и «прямого шарлатанства», в последнее время начавших обнаруживать тенденцию к слиянию в единое и достаточно неприятное целое. Все это, разумеется, не может служить поводом для «преувеличенного оптимизма», однако нам не хотелось бы и чрезмерно сгущать краски: по крайней мере, одна попытка серьезного научного изучения интересующей нас проблемы была предпринята и принесла если не «абсолютно доказательные», то, по крайней мере, «заставляющие задуматься» результаты. Мы имеем в виду исследования профессора Вирджинского университета, доктора медицины Йена Стивенсона, посвятившего всю жизнь изучению «случаев, указывающих на возможную реинкарнацию» – то есть таких, заметим, которые представляют собой единственное приемлемое с научной точки зрения доказательство возможности автономного, «экстрасоматического» существования индивидуального сознания.