Мифология богини

Исследования Йена Стивенсона можно цитировать в качестве примера научной добросовестности, и это (наряду с их более чем впечатляющими результатами) должно было бы, по идее, вызвать самый горячий и «будоражащий мысль» общественный интерес; однако переворота в умах», как можно видеть, не произошло, и хотя имя Йена Стивенсона достаточно известно, а научный авторитет не подвергается сомнению даже у самых фанатичных противников концепции «выживания», должного резонанса его работа, на наш взгляд, все-таки не получила. Последнее особенно примечательно в свете того ажиотажа, которым были встречены откровенно не имеющие отношения к науке публикации Раймонда Моуди, – и это при том, что данный автор вовсе и не скрывал, что представляет на суд общественности только более или менее «импрессионистический» итог более или менее «импрессионистических» наблюдений. Причину подобной «диспропорции восприятия» можно видеть в том факте, что построения Р. Моуди, при всей их «необязательности», а зачастую и прямой «сомнительности», вполне соответствуют сентиментальной, квазихристианской идеологии «релаксации», характерной для современного американского менталитета, – тогда как результаты исследований Йена Стивенсона несовместимы с христианским мировоззрением в любом, даже самом вырожденном, его варианте.

Кроме того, никто «просто не знает, что с этими результатами делать», – поскольку «широким кругам общественности» неизвестен контекст, в который они могли бы быть помещены. «Отсутствие представления о предмете», однако, отнюдь не равносильно еще «отсутствию самого предмета», и читатель, теоретически уяснивший основные принципы «мифологии богини», может найти их прямое и практическое подтверждение, обратясь к книгам Йена Стивенсона, – причем следует отметить, что Стивенсон, будучи полевым исследователем, максимально далеким от каких-либо «предварительных установок», отнюдь не собирался «лить воду» ни на какую из существующих или существовавших «мельниц».

Отметим также, что исследования Стивенсона позволяют увидеть эмпирическую основу «мифологии богини»; очевидно, что «случаи, указывающие на возможную реинкарнацию», имели место не только в XX веке, – что объясняет наше нежелание применять к «мифологии богини» термин «религия», обозначающий, как правило, нечто принципиально удаленное от «практики» в самом широком смысле этого понятия (науки, искусства, «бытовой сферы» и т. д.). Собственно, и термин «мифология» является для данного случая не слишком удачным, и употребление его нами имеет, откровенно говоря, вынужденный характер; уместнее было бы говорить о традиции богини или просто о традиции, если бы только слово «традиция» не приобрело – благодаря французскому философу Рене Генону – несколько нежелательного для нас оттенка.

Суть феномена, обозначенного Геноном как «традиция», заключается в том (действительно бесспорном) факте, что «моменты сходства» между некоторыми мировыми религиями (брахманизмом, иудаизмом, христианством, исламом) определенно и безусловно превалируют над «моментами различия», – до такой степени, что последние можно признать существующими почти исключительно в «стилистической», а не в содержательной плоскости. Иными словами, мы имеем здесь дело с единой супраконфессиональной традицией, параметры которой вполне доступны научному описанию; «до этого пункта», следовательно, вполне можно говорить о Геноне как об ученом, однако, будучи человеком еще и «религиозным», он, к сожалению, не смог (как это нередко бывает в подобных случаях) удержаться и от «прямого подлога».

«Подлог» заключается в резком смещении хронологических ориентиров: согласно Генону, описанная им традиция (разумеется, строго патриархальная) «стара как мир» и «даже еще старше»; по сути, она является «исконной» и, обладая «солидным возрастом», может претендовать, соответственно, и на «а6солготную правоту». Между тем достаточно открыть школьный учебник и найти в нем изображение одной из так называемых «палеолитических Венер», чтобы убедиться в том, что «исконность» отнюдь не относится к числу достоинств «мифологии бога». Решительно вся доступная нам на данный момент историческая информация свидетельствует о том, что по крайней мере до III тысячелетия до н. э. именно «мифология богини» была определяющим фактором человеческой цивилизации (нормальное развитие которой и после этого срока во многом зависело от того, насколько медленно «мифология богини» «сдавала свои позиции»); разговор о первоначальной традиции, таким образом, действительно возможен, но только вестись он должен отнюдь не в тех терминах, которые предлагает Рене Генон.