Мифология Британских островов

Она не видела, да и не могла видеть лошадей: они остались внизу, на дороге; тем более не могла она знать, какой лошади предстоит бежать в какой скачке. В общем, это была поразительная демонстрация ее способностей. Однако приезжий остался довольно равнодушен, поскольку хорошо знал — или, как выяснилось, думал, что знает, — что ее предсказание далеко от истины. Он решил, что скоро выставит ее лживой пророчицей, потому что гнедая лошадь была явно сильнее рыжей.

Вечером он возвращался домой поумневшим, но дорого заплатив за науку. Он много поставил на гнедую, но она бежала лениво, и рыжая легко выиграла скачку, на радость местным жителям, которые ставили на нее, и в посрамление хозяину.

Несколько лет спустя приходской священник решил лично заняться этим делом и раз и навсегда положить конец колдовским штучкам Бидди. Он сделал все что мог, порицая ее на проповедях и внушая прихожанам даже близко к ней не подходить, и привлек даже епископа, который тоже разоблачал ее. Однако все было впустую. Бидди преспокойно продолжала свое.

По большей части она делала добрые дела, помогая ближним и дальним, попавшим в беду. Однако надо признать, что ей случалось наносить врагам искусные и внушительные колдовские удары, хотя удары эти, кажется, никогда не бывали смертельными. Особенно доставалось тем, кто приходил к ней за помощью, а потом предательски обращался против нее, чтобы заслужить благоволение ее могущественных противников. Да и язычок у нее был не сахар; она ругалась и проклинала с необычайным искусством, особенно когда была «немножко выпивши».

И вот как-то ясным вечером приходской священник оседлал лошадку и подъехал к ее хижине, разрываясь от кипевшего в его груди праведного гнева. Он спешился, привязал лошадь к подходящему столбику и сердито зашагал по дорожке к домику. Едва постучав, он ворвался в дом и застал Бидди на обычном месте, в кресле у очага. Она казалась ничуть не удивленной и не встревоженной его появлением. Она приветствовала его по-ирландски с безукоризненной вежливостью, но это только разожгло гнев достойного отца.

«Ты будешь не так рада видеть меня, Бидди Эрли, к тому времени, как выслушаешь все, что я собираюсь тебе сказать!» — огрызнулся он. Затем он уселся и напрямик высказал ей все, что думал о ней самой, о ее поведении и о тех духах, в общении с которыми она признавалась. Под конец он живо описал, что ожидает ее в этой и в будущей жизни, если она в скором времени не исправится.

Бидди слушала его сперва совершенно спокойно и даже с юмором, но понемногу стала перебивать священника и даже возражать ему так же горячо. Наконец он вынужден был замолчать, потому что выбился из сил, и, пустив в нее последнюю угрозу, затопал обратно к своей лошади. В его ушах еще звенели прощальные слова Бидди. Она имела наглость посоветовать ему быть поосторожнее на обратном пути. Священник скоро обнаружил, что это были не пустые слова. Его смирная кобылка оказалась в игривом настроении, и он не без труда взобрался в седло. Но, как выяснилось, это было только начало его бед. Теперь лошадь отказывалась двинуться с места. Дурное настроение доброго отца, испорченное беседой с Бидди, выплеснулось теперь на заупрямившуюся ни с того ни с сего любимицу. Он задал ей хорошую трепку, но чем сильнее он хлестал лошадь, тем упрямее она отказывалась сделать хоть шаг. Можно было подумать, что перед лошадью вдруг выросла невидимая стена.

Наконец, не выдержав ударов, кобыла встала на дыбы, сбросив всадника на дорогу. Весь в синяках, он встал на ноги и поплелся к лошадке, которая стояла теперь совершенно смирно, хотя была вся в мыле и дрожала от пережитого. Священник подхватил поводья и стал трепать и оглаживать кобылку, чтобы немного успокоить. Затем он попытался повести ее под уздцы — и снова потерпел поражение: лошадь стояла как вкопанная. Наконец ему пришлось оставить безнадежную борьбу и, вернувшись к Бидди, просить ее освободить лошадь.

Бидди, увидев его растрепанным и перепачканным в пыли, искренне обеспокоилась. Она призналась, что удерживала лошадь, но заверила его, что и не думала, что та сбросит наездника или причинит ему какой-либо телесный ущерб. Горячо извинившись, она сказала, что чары уже сняты и что он может спокойно ехать домой. В самом деле, вернувшись к лошади, священник убедился, что Бидди сдержала слово, и поехал домой, притихший и задумавшийся.

Есть другой, сильно приукрашенный вариант этого рассказа, который еще ходит в Майо. Думаю, красочные детали добавлялись, по мере того как история переходила из прихода в приход. В этом варианте к Бидди во всем величии, с каретой и свитой, является епископ, дабы обрушить грозу на ее голову. Однако он оказывается в пыли перед непобедимой леди, а его лошадь пятится от нее назад, пока карета не оказывается в канаве. Разумеется, эта театральная сцена совершенно невероятна: почтенный ирландский епископ не разъезжает по стране, чтобы вступать в единоборство с мелкими грешниками.