Мифология греков и римлян

4, Эстетизм. В эллинистической литературе была очень сильна линия эстетизма и даже прямого эстетства. Мифология Аполлона не только не избегла этого стиля, но он как раз больше других богов подвергся этому эстетизированию. Его былой хтонизм, аморализм и чудовищность совершенно забыты, и даже гомеровские грозные черты не находят для себя признания. Типичным примером такого эстетизирования Аполлона является оратор Гимерий, который довольно часто прибегает в своих речах к изображению Аполлона как юного артиста, лишенного всяких военных и смертоносных функций, бога красоты и искусства; он приводится в качестве примера и наставления для учеников оратора и для всех людей. Этому посвящается вся XX речь Гимерия, где рисуется эта всепобеждающая сила красоты юного и нежного Аполлона, где все вокруг него становится прекрасным и поет, изображаются преображенными даже все низшие демоны. Гомер и Гомериды осуждаются за изображения Аполлона в некрасивом виде: в виде ночи, в виде смертоносного бога и наводителя чумы. Гимерий просит извинения у Гомера и Гомеридов за то, что он думает о б^гах иначе, и он объявляет, что будет скорее подражать моралистическому и поэтически настроенному Эзопу, чем прославленному Гомеру. Из Эзопа Гимерий приводит (приписывая ему) целую речь горы Геликон, тоже захваченной красотой Аполлона и тоже создающей из простых пастухов поэтов.

Великолепные образцы эллинистического эстетства и декаданса находим мы у Филостратов. Из Филострата Ст. сюда относятся такие места из «Картин»: 1, 24–я — картина убиения Аполлоном Гиацинта — изображается окаменевшая фигура первого, предсмертное состояние последнего и жестокое лукавство Зефира, бывшего причиной этого убийства; 27–я картина изображает пророка Амфиария возвращающимся после похода на Фивы за несколько мгновений до поглощения его Землей, его трагическое лицо с раздувающимися ноздрями, вспененных и запыленных коней; представляет интерес такое место: «Свою голову он посвятил Аполлону и смотрит проникновенным пророческим взглядом»; 19–я картина (книга II, Кондр.) говорит о победе Аполлона над разбойником Форбасом, запиравшим путь в Дельфы и накапливавшим черепа убитых. Аполлон является сюда в таком виде:

«Он нарисован длиннокудрым, с высоко завязанными волосами, чтобы прическа головы не мешала ему в бою; ото лба у него исходит сияние, и на лице — улыбка, но с признаком гнева. Внимательно смотрят его глаза, неотступно следя за руками противника; их руки перевиты ремнями, более уместными тут, чем если бы на них были венки».

Из Филострата Младшего сюда относится одно, но замечательное место (3, 3), изображающее расправу Аполлона над Марсием после музыкального с ним состязания. Это верх эстетства и декаданса (изложение и тексты — ниже, стр. 458).

5. Положительные религиозно–мифологические построения. Однако эллинизм, и особенно поздний, пытался создавать и более глубокие положительные религиозно–мифологические построения, реставрировать давно отжившую архаику или классику и противопоставить ее в самом богатом и пестро расцвеченном виде той новой религии, которая приходила тогда на смену язычеству и обладала огромными социальными возможностями. Такая реставрация Аполлона засвидетельствована целым рядом памятников, лучшим из которых является XXXIV орфический гимн, воспроизводивший древнее пифагорейское учение об Аполлоне как космической лире.

Здесь прежде всего много разных наименований Аполлона, из которых каждое обладает большой исторической сложностью и ценностью: Феб Ликорейский, Пеан, Пифий, Титан, Гриней, Сминфей, Пифоктон, Дель–фический, Бранхий, Дидимей, Патарей, Локсий, Пан. Каждый из этих эпитетов потребовал бы долгих разъяснений. Далее идет ряд более или менее обычных квалификаций Аполлона: 1) «убийца Тития»; 2) «светлочтимый, счастливо дарующий»; 3) «златолирный, засева–тель, пахарь»; 4) «прорицатель»; 5) «светоносный демон»; 6) «бряцающий на лире»; «составляющий хоры, дально–вержец» и т. д. Самое интересное в этом гимне — это понимание Аполлона как космического оформителя и организатора, и в частности — как управителя мира, представляемого в виде огромного музыкального инструмента— лиры, от разных строев (или ладов) которой образуются части мира и отдельные явления в нем (11—26, Недович):