Мифология Пирл Харбора (СИ)

И в этой обстановке миролюбивый Советский Союз совершает шаг, который полностью аналогичен по своим последствиям подписанию пакта Молотова — Риббентропа. 13 апреля во время визита японского министра иностранных дел Мацуоки в Москву внезапно был подписан пакт о нейтралитете. Именно внезапно. Дело в том, что все переговоры Мацуоки с Молотовым завершились безрезультатно. 12 апреля японский министр уже начал протокольные визиты вежливости по театрам и передовым предприятиям, когда поздно вечером его пригласили к Сталину. После двухчасовой беседы был согласован вопрос о подписании пакта, а не следующий день в 14.45 он был подписан. Даже если учесть, что в его основу были положены ранее прорабатывавшиеся варианты, подготовка такого важного документа менее чем за сутки впечатляет. Япония, как и ранее Германия, обезопасила себе тыл на случай удара по западным союзникам. А потом имел место совершенно беспрецедентный случай. На вокзал провожать Мацуоку приехали Сталин и Молотов. Ни до, ни после того Сталин не провожал никого из иностранных дипломатов. Риббентропа, кстати, он тоже не провожал. Москва дала зеленый свет агрессии еще одного хищника. Можно, опять-таки, повторить набор затертых клише про «коварство самураев» и прочую дребедень, но все-таки никто в истории ХХ века не подписывал подобных документов с намерением нарушить их менее чем через полгода.

Опираясь на этот пакт, Япония в переговорах с Соединенными Штатами немедленно переходит к языку прямых ультиматумов. Создает впечатление, что японское правительство просто сошло с ума. Например, в ноте, которую 12 мая японский посол Номура передал американцам, требуется ни много ни мало: «В отношении европейского конфликта Соединенные Штаты ограничиваются мерами самообороны и не вмешиваются в конфликт».

Именно в этот период японское правительство принимает окончательное решение о начале войны в южном направлении. 2 июня 1941 года японский посол получает из Токио меморандум «Главные пункты государственной политики империи». Номура должен не допустить вмешательства США в войну, когда Япония начнет захват Голландской Ост-Индии и Малайи. Если же это не удастся, японское правительство примет решение «когда и какие силы будут использованы».

Соединенные Штаты отреагировали именно так, как и следовало ожидать. 26 июля президент Рузвельт заморозил все японские активы в банках США и объявил о полном торговом эмбарго. Вслед за этим Великобритания расторгает все существующие торговые договоры с Японией. Страна оказывает в экономической блокаде.

Однако это не останавливает японцев. 6 августа новый министр иностранных дел Японии адмирал Тоёда обнародовал очередные предложения: «Восстановление свободной торговли; прекращение всякой военной активности на Филиппинах; прекращение помощи Китаю; признание оккупации Индокитая; оказание давления на Великобританию и Голландию с целью увеличения экспорта сырья в Японию». Примерно такие ноты предъявляют после успешного окончания победоносной войны. 6 сентября появились новые, еще более жесткие требования, однако именно в этот день на заседании Верховного военного совета было принято принципиальное решение о начале войны против Англии, США и Голландии. Оно, правда, сопровождалось оговоркой «если не будут приняты наши требования», но можно ли было рассчитывать на их принятие?

Все дальнейшие переговоры велись лишь с единственной целью — замаскировать подготовку Японии к развязыванию войны. И хотя 7 ноября в Вашингтон был направлен специальный посланник Курусу, это уже не имело никакого значения. Принципиальное решение было принято, дата атаки была назначена. Японцы предложили план урегулирования отношений с Соединенными Штатами, причем даже в двух вариантах, хотя оба были совершенно неприемлемы для американцев. Государственный секретарь Хэлл 26 ноября представил встречные предложения, которые Курусу охарактеризовал как «конец переговоров». Современные ревизионисты от истории называют «10 пунктов» Хэлла ультиматумом, хотя в нем отсутствовали какие-либо требования и лишь содержались рекомендации отказаться от плодов агрессии. На Токийском процессе бывший японский премьер-министр генерал Танака был вынужден признать, что во многом эти пункты лишь повторяли Вашингтонский договор 1922 года, подписанный и Японией.