Мифология Толкина

Итак, основная категория, характеризующая Врага, — рассредоточение силы. В этом смысле показательно, что и Саурон не просто перелил свою силу в Кольцо, но совместно с эльфами сделал еще семь гномьих и девять человеческих колец, а эльфы сделали три, руководствуясь советами Саурона. Во всех двадцати кольцах заложена сила, замедляющая ход времени, то есть нарушающая естественные законы мира. Воплощение законов мира — это мировая ось; неудивительно, что нарушение законов мира предстает рассеянным, разделенным между минимум двадцатью кольцами[34].

Саурон пытается утвердить ось собственного мира — он создает Кольцо Всевластья, чтобы собрать все остальные (как говорится в заклинании). Но известно, что собрать их ему не удалось — эльфы скрыли Три Кольца. Антиось так и не стала осью.

На символическом плане роман «Властелин колец» оказывается безупречно выверенным по структуре: он повествует об одновременном уничтожении антиоси и воздвижении подлинной оси. Главная оппозиция романа — Кольцо/Арагорн. Характерно, что справиться с антиосью может только тот, в ком нет «великих», то есть «осевых» качеств. Конечно, Толкином двигали гуманистические идеи, а не желание воплощать мифологические архетипы, но, как мы неоднократно подчеркивали, архетипы воплощаются непроизвольно, и в данном случае они проработаны с ювелирной точностью. Особенно показателен отказ Фродо уничтожить Кольцо (в Саммат-Наур). Это поступок слабого. Подобное невозможно даже в тех сказках, где за героя все делают его волшебные помощники. Фродо, сдавшись в последний момент, ведет себя как антигерой, и Кольцо оказывается уничтожено еще бо́льшим антигероем — Голлумом. Это опять-таки проявление одной из универсальных мифологем — гибель врага от того, кто ему подобен.

В романе есть еще два частных проявления оппозиции ось/антиось. Это образ Сарумана и бой Гэндальфа с балрогом.

ПАДЕНИЕ САРУМАНА

В предыстории Саруман представляет собой классическое воплощение «осевых» качеств: мудрейший из магов, глава Совета, он — Белый (белый цвет здесь является символом блага, света), его жилище — огромная башня, сама форма которой соответствует структуре мировой оси: «Это было творение древних зодчих: черный, глубокого блеска пик, составленный четырьмя, сведенными наверху в один, многогранными каменными столбами. У вершины они расходились четырьмя клювами с неправдоподобно острыми концами и заточенными гранями», — мировая ось задает четырехчастную горизонтальную структуру мироздания, это иногда маркируется четырьмя существами, стоящими подле нее (иногда — составляющими ее)[35]. Однако Саруман, устремившись к власти, изменяет той естественной, природной мудрости, которая в мире Толкина воспринимается как благо, и обращается к познанию механистическому, техногенному. Это меняет и его облик, и облик его жилища. «Тут только я заметил, что одежда Сарумана, по привычке показавшаяся мне белой, переливается всеми цветами и оттенками. Когда он двигался, у меня просто в глазах рябило», — говорит Гэндальф. Точно так же и Изенгард теряет свою устремленность вверх, вертикаль сменяется горизонталью (равнина, покрытая сооружениями Сарумана), а затем — провалом в преисподнюю: «Многочисленные жилища были вырублены в скалах, там жили мастера, слуги… Равнина была изрыта шахтами и штольнями. Глубоко под землей таились сокровищница и секретные мастерские Сарумана. Всюду вращались большие колеса, стучали молоты. Ночами султаны пара, подсвеченные багровым или ядовито-зеленым огнем, вырывались на поверхность из отдушин». Ось сменяется антиосью. Толкин сознательно актуализирует это, разнося по разным томам описание Ортханка до и после духовного падения Сарумана[36]; непосредственно в сюжет Саруман входит уже отрицательным, и его жилище ассоциируется скорее с преисподней: «…кое-где оставались большие мутные лужи, а между ними тянулись обширные пространства, вымощенные осклизлыми каменными плитами и усеянными валявшимися в беспорядке обломками» (в мифологии вода — маркирующий признак нижнего мира). «Некоторые плиты здесь качаются, можно свалиться в подземелье», — говорит Мерри.

Орфей в аду. Гравюра XVII в., приписывается ван де Пасс.

Rijksmuseum, Amsterdam, Netherlands

Уменьшенной копией этого явления предстают бесчинства Сарумана в Шире: срублено Праздничное Дерево (ось Шира), над разоренной усадьбой поднимается огромная труба, из которой валит черный дым, всюду грязные бараки, кирпичные дома и так далее. Эта дымящая труба была очень важна для Толкина, поскольку он упомянул ее дважды — в видениях Зеркала Галадриэли и в описании возвращения хоббитов домой. Возникает и еще одна ассоциация для этой трубы — с Ородруином; все три «отрицательные» оси — это негативная ось нижнего мира, образ сравнительно редкий, но в мифологии встречающийся. Такова, например, железная лиственница мира мертвых, растущая корнями вверх (якутские мифы).