Мифотворец

– И почему они вот так действуют в открытую? – добавил Дин. – Раньше боги изо всех сил старались не высовываться. Чего не скажешь об этих ребятах.

– Что бы тут ни происходило, похоже, оно постепенно охватывает весь город. Тем или иным образом.

– Прямо божественное заражение какое-то, – подхватил Дин. – Жаль, что нельзя позвать охотников за богами.

– Полагаю, придется справляться вдвоем.

– Как обычно.

Глава 5

Пеан опустил кадуцей, спрятал его в карман халата и отошел от смотрового стола.

– Вот. Ну как?

На столе сидела длинноволосая блондинка в очках. Она была в зеленой майке, джинсах и кроссовках. Ее левую руку от запястья до локтя обрамлял розовый гипс с многочисленными надписями, желающими «скорейшего выздоровления». Мать девушки стояла рядом, но смотрела не на дочь, а на Пеана – сияющими глазами, в которых смешались благоговение и надежда. Лена стояла в противоположном углу маленького кабинета, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Она исполняла роль ассистента, но помощь Пеану почти не требовалась – ведь у него был чудесный жезл, – поэтому Лена по большей части просто наблюдала. В определенной степени это ее раздражало. Она стала доктором, онкологом, не для того, чтобы просто торчать на месте и ничего не делать. С другой стороны, ей не надоедало смотреть, как Пеан исцеляет людей. Сила, которой он владел, ошеломляла, и Лена думала о том, сколько жизней она могла бы спасти за все эти годы, сколько людей избавила бы от страданий, располагай она такими же возможностями.

Блондинка подняла руку и, прищурившись, уставилась на гипс, будто пыталась разглядеть руку прямо сквозь него. Потом она пошевелила пальцами и улыбнулась.

– Не болит!

Она повернулась к матери, но та продолжала пожирать Пеана восторженным взглядом.

– Вы вылечили ее, – проговорила женщина.

– Разумеется, – отозвался Пеан. – Именно этим я и занимаюсь.

Он вытянул руку и, не оглядываясь, спросил:

– Доктор, не сбегаете за ножницами?

«Сбегаете». Выбор слова Лене не понравился, но она подошла к шкафчику над раковиной и нашла ножницы для снятия гипса. Вернувшись к Пеану, она вложила ножницы ему в ладонь чуть резче, чем намеревалась. Пеан, кажется, этого не заметил. Тогда Лена вернулась на прежнее место и снова привалилась к стене, скрестив руки.

Точными выверенными движениями Пеан разрезал гипс по всей длине. Потом, отложив ножницы на стол, снял гипс с руки улыбающейся удивленной девушки и бросил его в урну у двери. Несколько мгновений ушло на осмотр – он прощупал руку, проверяя, не осталось ли боли или излишней чувствительности в кости. Лена сомневалась в необходимости этой проверки. Наверное, он сделал это ради спокойствия девушки и ее матери. Чудеса удивительны, но еще они пугают, потому доля обыденности – вот доктор ощупывает конечность, чтобы убедиться, что она полностью восстановилась, – может успешно не дать разыграться людским страхам.

Закончив «осмотр», Пеан улыбнулся девушке.

– Абсолютно здорова, – сказал он.

Девушка снова улыбнулась и, подавшись вперед, обняла его. Пеан обнял ее в ответ, и, когда девушка отстранилась, Лена увидела, что Пеан как-то сделался ярче, будто его черты стали резче и отчетливее. Подобное происходило много раз за этот вечер. Люди подтягивались к клинике по зову инстинкта – либо же их неслышно призывал сам Пеан, – а он их исцелял. После этого они выражали ему свою благодарность, некоторые на словах, а другие и посредством прикосновения, как сделала девушка только что. Каждый раз Пеан словно наполнялся силой, буквально получая подзарядку, будто пациенты платили ему эмоциональной энергией.

«Не платили, – подумала Лена. – Подкармливали».

Чем более серьезное заболевание он исцелял, тем интенсивнее был энергетический обмен. Пациенты, казалось, от этого никак не страдали, они не выглядели ни усталыми, ни ослабленными. Лена не понимала, как это работает, и вообще ничего на самом деле не понимала, но решила, что ей этого и не нужно. Главное, что все люди избавлялись от своих недугов, как опасных, так и легких, и хотя было немного унизительно просто стоять и смотреть на работу целителя, сравниться с которым ей никогда не удастся, она считала привилегией быть частью – пусть и скромной – его миссии.

Мать девушки также обняла Пеана. Он достал из кармана кадуцей и протянул им. Жезл засиял силой, мать и дочь по своей воле по очереди прикоснулись к нему, и, стоило им отнять руки, как они уже принадлежали Пеану. Распрощавшись, они сняли с крючка верхнюю одежду и ушли. Пеан вернул жезл в карман халата. К собственному удивлению, с появлением каждого нового последователя Лена ощущала укол ревности. Он пришел к ней первой, черт побери!