Мифриловый крест

В его голосе явно прорезался акцент, раньше почти незаметный. Очевидно, волнение. Я сообразил, наконец, где я слышал акцент, подобный тому, который раньше считал еврейским. Отличная идея — замаскировать чеченца под еврея, русский вряд ли заметит подделку, кроме того, нормальному русскому человеку даже в голову не придет, что кто-то может прикидываться евреем.

А вокруг расстилался лес. Обычный среднерусский лес, каким он бывает, когда очень сменяется зимой. Только дорога Москва-Крым куда-то исчезла вместе со всеми машинами. И поле справа от дороги превратилось в лес. А "Газель" наша лежала на боку посреди поляны, и казалась настолько же естественной деталью пейзажа, как и белый медведь посреди джунглей.

— Что случилось, Сергей? — повторил вопрос Ицхак.

— Да ничего не случилось, Ицхак, — ответил я. — Или как там тебя правильно зовут? Аслан? Шамиль?

Ицхак подозрительно посмотрел мне в глаза и ответил:

— Усман. Я не вайнах, я араб.

— Араб? — удивился я. — Араб и маскируешься под еврея?

— Джихад списывает все грехи. Так все-таки, в чем дело? Что произошло?

— Не знаю, — ответил я, стараясь говорить равнодушно.

— Ты лжешь! — Ицхак, то есть, Усман раздраженно дернул пистолетом. — Я чувствую, ты что-то знаешь. Говори!

Я пожал плечами и начал говорить.

— Вот этот крест, — сказал я, — подарила мне одна старая женщина. Это было в Чечне, меньше трех месяцев назад. Женщина была русская. Она жила там все это время в самой обычной хижине в самом обычном ауле.

— Это невозможно! — удивился Усман.

— Возможно. Ее не трогали. Она рассказала нам, где находятся те, кого мы искали, а потом рассказала, как будет протекать бой. А мне она дала этот крест и сказала, что он спасет мою жизнь. Она назвала день, когда это случится. Это случилось.

— Она назвала сегодняшний день?

— Нет, это было восьмое сентября. Тогда был бой, меня контузило и только поэтому я остался жив.

— Ты непохож на контуженного.

— Я думаю, что на самом деле меня не контузило. Крест заставил меня потерять сознание и тем самым спас мою жизнь.

— Тебя не называли трусом после этого?

— В глаза — нет. Но мне отказали в подписании контракта.

— Контрабасом хотел стать? — в глазах Усмана мелькнуло удивление. Казалось, он думает, сразу меня пристрелить или попозже.

— А кем мне еще быть? — я развел руками. — Я больше ничего не умею, разве что "Газелью" управлять. Это почти как БТР.

— Знаю. Значит, ты схватился за свой крест и все исчезло. Ты знаешь, где мы находимся?

— Нет. А ты?

— Рельеф местности не изменился. Время года, по-моему, тоже, но погода другая. И растительность совсем другая. Я бы предположил, что мы… бред, конечно, но по-другому, не объяснить. Боюсь, что мы в прошлом, — последние слова он выговорил с трудом.

Я глупо хихикнул.

— А почему не в будущем?

— Нет ни дороги, ни поля. Если мы в будущем, то в очень далеком. Такие проплешины зарастают лесом очень нескоро.

— Да ну, это ерунда какая-то! Машина времени — это фантастика.

— Амулет, спасающий жизнь — тоже фантастика.

Усман немного помолчал, а затем неожиданно спросил:

— Сергей, ты, наверное, хочешь меня пристрелить?

Я поколебался, но решил ответить правдиво. Потому что он сразу понял бы, что я лгу.

— Если бы ты встретился мне там, — сказал я, — я бы не стал брать тебя в плен.

— Я встретился тебе здесь. Здесь тебе не тут, — Усман коротко хохотнул. — Если я повернусь к тебе спиной, ты убьешь меня?

— Из чего? Я не вооружен.

— Чтобы убить человека, не обязательно иметь оружие. Так ты убьешь меня, если представится случай?

Я пожал плечами.

— Прежде всего я хочу вернуться обратно. А там посмотрим.

— Хорошо. Только давай отойдем метров на пятьсот вон туда, — Усман махнул рукой в ту сторону, где несколько минут назад была дорога, — я не хочу материализоваться рядом с дохлым ментом.

— Я тоже, — сказал я и мы пошли.

Я шел впереди, Усман следовал за мной метрах в пятнадцати. Он не держал меня на прицеле, но я прекрасно понимал, что у меня нет шансов ни одолеть его, ни убежать. Лес не настолько густой, чтобы можно было затеряться среди стволов, а прыжки с криком "кийя!" удаются в подобных ситуациях только Джеки Чану.

Минут через пятнадцать, когда мы прошли заметно больше, чем полкилометра, Усман крикнул:

— Стой!

Я остановился.

— Давай, действуй, — сказал Усман.

— Что делать-то? — не понял я.

— Возьми свой амулет и попробуй сделать то же самое, что ты сделал тогда. Только наоборот.

Я запустил руку под камуфляж и вытащил крест. Почему-то мне сразу показалось, что ничего не получится. И я не ошибся. Как я ни пытался настроиться на соответствующий лад и передать кресту часть своего желания, ничего не получалось. Минут через десять Усман не выдержал.

— Достаточно, — сказал он. — Если бы ты мог сделать это, ты бы все уже сделал.

Я отпустил крест. Почему-то я почувствовал некоторое облегчение. С чего бы это?

— Скажи мне, Сергей, — задумчиво произнес Усман, — у вас, русских, есть какая-нибудь клятва, которую нельзя преступить?

Я отрицательно помотал головой.

— Я так и думал, — сообщил Усман. — Если я оставлю тебя здесь, а сам уйду, ты не будешь охотиться за мной?