Мифриловый крест

— Ты не обиделась? — спросил я Зину, когда мама ушла.

Зина тоненько захихикала.

— Было бы на что обижаться. Ты ведь не обижаешься на котенка, который нагадил тебе в ботинок.

— Моя мама — не котенок! Или… для тебя все люди как котята? Да, наверное. Ты умеешь проходить сквозь стены, летать, регенерировать, ты практически неуязвима. Какое тебе дело до обычных людей?

— Обычные люди могут испортить жизнь кому угодно. Не забывай, что Христа распяли обычные люди.

— Разве Христос не добровольно взошел на крест?

— Добровольно. Но кто его довел до такого поступка?

— Иуда.

— Ты евангелие давно читал?

— Давно.

— Перечитай еще раз, там все ясно написано. Иуда здесь совершенно ни при чем, если бы он не предал Христа, священники нашли бы другой способ.

— Давай лучше об этом потом поговорим. Ты знаешь, я, кажется, начал читать мысли.

— Чьи мысли?

— Твои. Когда вы разговаривали на кухне, я почувствовал, что ты улыбаешься.

— Это не мысли, это чувства, их гораздо проще ощущать на расстоянии. Ты чувствуешь только меня?

— Вроде да.

— Это хорошо, это означает, что у нас начинается эмпатия. Следующий шаг — любовь.

— Разве вампиры способны любить?

— Чем мы хуже людей?

— Мы убиваем, чтобы жить.

— Все убивают, чтобы жить, только некоторые убивают себя. Не грузись, Алексей, ты уже сделал выбор, теперь поздно менять стиль жизни, лучше сосредоточься на том, чтобы взять от жизни лучшее.

— Я не Алексей, я Сергей.

— Ты отрекаешься от церкви?

— Мне наплевать на церковь! Твоя церковь — сборище мерзавцев, которые думают только о том, как получить себе еще чуть-чуть могущества. А знаешь, почему они думают только о могуществе? Потому что все остальное у них уже есть.

— Верхушка любой большой организации состоит из подобных людей. Это естественный отбор, те, кто не готов посвятить жизнь карьерному росту, не поднимаются высоко, а те, кто готов, обычно имеют своеобразные свойства личности.

— Все равно! Ты меня извини, но твоя церковь меня совершенно не привлекает.

— Меня тоже.

— Как? Ты же…

— Да, я иеромонахиня. Но, думаешь, моя главная мечта — стать настоятельницей? Если ты так думаешь, ты ошибаешься.

— А какая у тебя главная мечта?

Зина улыбнулась.

— Главную мечту не так-то просто сформулировать. Но я попробую. Я хотела бы спокойно жить где-нибудь в тихом месте, рядом с человеком, которого люблю, я бы хотела, чтобы у нас были дети, немного, три-четыре, чтобы был дом и в нем все, что нужно. Чтобы были друзья, с которыми можно было посидеть за чашечкой кофе или стаканчиком вина, и чтобы никто не боялся того, что я вампир.

— Последнее, скорее всего, недостижимо.

— Я и сама знаю. Но кто сказал, что мечта должна быть достижимой? Кстати, сколько у вас стоит купить дом?

— Дом или квартиру?

— Дом.

— Смотря где. В Москве вообще нереально ни за какие деньги, а если в деревне километрах в ста отсюда… это сильно зависит от местности, есть места, где дом вообще ничего не стоит, есть целые деревни из заколоченных домов, приходи, открывай любой и живи.

— Проклятые места?

— Нет, не проклятые. Просто слишком далеко от дорог, ближайший магазин километрах в тридцати, в распутицу не дойдешь…

— Мы умеем летать.

— Ты предлагаешь переселиться в заброшенный дом?

— Ты против?

— Но сейчас зима, нужны дрова…

— В этом доме ты не топишь дровами.

— Заброшенных домов с центральным отоплением не бывает.

— Почему?

— Потому что никто не будет отапливать дом, в котором некому платить за отопление.

— Логично. Значит, придется нарубить дров.

— На двадцатиградусном морозе?

— Почему бы и нет? Чтобы растопить печку, много не нужно, а потом, когда согреешься, можно рубить не спеша, помаленьку. Кроме того, сильные морозы не будут стоять вечно.

— Ну, не знаю. Эта зима какая-то сумасшедшая.

— Надеюсь, это не фимбул-зима.

— Чего?

— Есть такое пророчество у норвежцев… А у вас правда все грамотные?

— В России — все.

— Все-все? Все до единого?

— Если не считать маленьких детей, стариков в маразме, чукчей всяких…

— Потрясающе! А кого в вашем мире больше, христиан или язычников?

— Язычников у нас почти нет. Только в Африке, да еще…

— Я имею ввиду, христиан или нехристиан?

— Хрен его знает. Примерно поровну. Думаю, христиан чуть-чуть меньше.

— А что означает число зверя, ты знаешь? Ты, вроде, уже говорил про какой-то штрих-код…

Я огляделся по сторонам и взял со стола пачку сигарет.

— Видишь? Полоски, а рядом с ними цифры.

— Зачем это?

— Чтобы кассиру в супермаркете было проще сосчитать стоимость покупки. Он проводит штрих-кодом мимо специального устройства, оно его считывает, находит в базе данных стоимость этого товара…

— Эта машина на кассе, она что, думающая?

— Да какая она думающая? У нее мозгов не больше, чем у червяка, она только и умеет, что считать цифры.

— Червяк считать не умеет.

— Зато червяк умеет многое другое. Нет, Зина, это не думающая машина.

— А причем тут три шестерки?

— Видишь слева две тонкие полоски?

— Вижу. Ну и что?

— Еще две справа и две посередине. Они нужны для удобства считывания, чтобы аппарату было проще понять, где начало и где конец штрих-кода.

— Они символизируют цифру шесть?

— Да.