Мифы Древней Греции

8. Природа украденного культового объекта неопределенна. Им мог быть золотой ягненок — символ царской власти Пелопидов, скипетр с навершием в виде кукушки, который, как известно, Зевс похитил у Геры, палладий или эгида. Мало вероятно, чтобы это был золотой пес, поскольку пес был не предметом культа, но его хранителем, если, конечно, мы не имеем дело с вариантом уэльского мифа об Амафаон-ап-Доне, который похитил пса у Арауна («красноречие»), царя Аннума (Аида), благодаря чему ему удалось узнать тайное имя бога Брана («Белая богиня», с. 30 и 48—53).

9. Три дочери Пандарея, одна из которых, Камиро, носит то же имя, что и младшая из родосских богинь судьбы (см. 60.2), являют собой триаду богинь, которую унижает Зевс в наказание за бунт их поклонников. О верности триаде Тантала говорят рассказы о его сыне Бротее, изваявшем богиню на горе Сипил, а также рассказы о дочери Тантала Ниобе — жрице Белой богини, не признававшей олимпийских богов и имевшей в качестве священной птицы орла-лебедятника с озера Танталида. Омфала, как звали мать Тантала, говорит о наличии профетического святилища — «Пупа земли» — наподобие существовавшего в Дельфах.

10. Ежегодного фармака выбирали из числа самых некрасивых людей, что объясняется некрасивостью Бротея. Есть свидетельства того, что в Малой Азии фармака сначала хлестали морским луком по гениталиям (см. 26.3) под звуки лидийских флейт — следует отметить, что и Тантал (Павсаний IX.5.4), и его отец Тмол в легендах ассоциируются с лидийскими флейтами, — а затем сжигали на костре, сложенном из хвороста, и пепел бросали в море (Цец. Хилиады XXIII.726—756, цитирующий Гиппонакта, VI в. до н.э.). В Европе, очевидно, порядок был иной: фармака в обряде Зеленого Георгия сначала опускали в воду, затем избивали и лишь потом сжигали.

109. Пелоп и Эномай

Пелоп унаследовал пафлагонский трон от своего отца Тантала: некоторое время он жил в Энете, что на берегу Понта Эвксинского, откуда правил лидийцами и фригийцами. Однако из Пафлагонии его изгнали варвары, и он обосновался на лидийской горе Сипил, своем родовом владении. Когда по требованию царя Трои Ила Пелоп был вынужден перебраться в другое место, он забрал с собой сказочные богатства и отправился через Эгейское море. Он был полон решимости найти для себя (и большого количества бежавших с ним людей¹) новый дом, но лишь после того, как добьется руки Гипподамии, дочери царя Эномая, который правил Писой, что в Элиде².

b. Одни говорят, что Эномай родился от Ареса и Гарпины, дочери речного бога Асопа, или от Ареса и плеяды Астерии, Астеропы или дочери Даная Эврифои. Другие называют его сыном Алксиона или Гипероха³.

c. Жена Эномая Стеропа, или Эварета, дочь Акрисия, родила ему Левкиппа, Гипподама и Диспонтея, основателя Диспонтия, а также единственную дочь Гипподамию⁴. Эномай славился своей любовью к лошадям и под страхом проклятия запретил своим подданным скрещивать кобыл с ослами. До сих пор, если элейцам нужны мулы, они вынуждены отправлять своих кобыл за пределы страны и держать их там, пока те не произведут потомство от ослов⁶.

d. То ли оракул предупредил Эномая, что его должен убить зять, то ли он сам влюбился в Гипподамию, но, как бы то ни было, он придумал неслыханный доселе способ, как воспрепятствовать замужеству Гипподамии. Всех женихов Гипподамии он приглашал принять участие в гонках колесниц, для чего даже проложил длинную дорогу, которая начиналась от Писы, что на берегу реки Алфей, напротив Олимпии, и заканчивалась у жертвенника Посейдона на Коринфском перешейке. Одни говорят, что колесницы были запряжены четверкой лошадей⁶, другие — что двойкой. Эномай настаивал на том, чтобы в каждом случае в колеснице была Гипподамия, чтобы отвлекать внимание женихов. При этом жених получал право начинать гонки на полчаса раньше, а Эномай в это время приносил в жертву барана на алтаре Зевса Воителя в Олимпии. Обе колесницы должны были следовать в сторону Истма. Если жених приходил вторым, он погибал, в случае победы он брал в жены Гипподамию, а умереть должен был Эномай⁷. Поскольку, однако, зачатые от ветра кобылы Псилла и Гарпинна, врученные Эномаю отцом Пелопа Аресом, намного превосходили по быстроте всех остальных лошадей Греции и могли мчаться быстрее северного ветра Борея⁸, а также поскольку его колесница, умело управляемая Миртилом, была сделана специально для соревнований, он ни разу не дал сопернику обойти его, а после гонок соперник падал, пораженный копьем, также подаренным Аресом⁹.