Мифы древности - Ближний Восток

— Посланье у нас для тебя от Баала, сильнейшего среди всех. Передаем его слово в слово. Явись в обитель мою, о Анат! Земле передай зерно, котел ей с хлебом пожертвуй. Посох в руки возьми, накинь на плечи суму. Пусть ноги не медлят твои, стопы твои пусть поспешат. Есть у меня, о чем поведать тебе. Лепет деревьев и бормотание камней, жалобы струй, текущих с неба на землю, от звезд к океану. Чертоги воздвигнуть хочу, подобных которым небо не знает, которых и в мыслях нет у людей, у толп, наполняющих землю. Будут чертоги также твоими, Анат, на вершине власти моей, ибо этого я хочу, владыка Цапана, с тобою, Анат, пребывающей в мыслях.

— Да, я явлюсь, — живо посланцам ответила дева. — Хлебную жертву выдам земле, котел в её недра зарою. Вы же, после пути отдохнув, собирайтесь снова в дорогу. Я отправляюсь ранее вас к далеко живущему богу, через толщу земную пройду вместе с водою грунтовой, с нею же поднимусь через земные слои.

Так она вышла на путь, что ведет к вершинам Цапану, в тысячу мер, в десять тысяч длиной. Баал, издалека сестру заприметив, к ней свиту отправил из своих дочерей. Деву они ублажили, свежей водой Анат напоили, обмыли росою, что сочится с небес, смешав её с туком земли. После того к ней обратился Баал:

— Среди богов я один бездомный. Есть чертоги у Илу, есть жилище у госпожи Асират, помещенья у других её сыновей. Комнатами наделил Илу-Бык моих дочерей, невест непорочных. Только мне одному он дома дать не желает.

— Он даст тебе дом! — Анат ему возразила. — Уступит он ради меня и себя. Ибо швырну я его, словно овцу, на землю. Кровью омою седины его бороды, если ты дом не получишь, как боги другие, как сыновья Асират.

Грозно топнув ногой, Анат обратилась к устью Реки, к истокам Океанов обоих, Илу достигла горы, вступив во владенья царя и отца, и возвысила голос:

— Радуйся, Илу, что на свете живешь! Радуйся, что я тебя ещё не схватила, что на земле ты ещё не лежишь, как овца. О сыне подумай своем, что не имеет жилища, как другие твои сыновья.

Услышав дочери крик, Илу бежал через семь своих комнат, и из восьмой такое ей слово сказал:

— Знаю я, дочь, что твое необуздано сердце, словно бы мужем, не девою ты родилась. Просишь ты дом для Баала, и уступить я готов.

— Мне, — вещала Анат, — давно твоя ведома мудрость. Ибо она тебе вместе с бессмертьем дана. Каждое слово твое — счастливая участь. К Баалу Могучему ты милостив, как никогда. Мы же, богини, к этому дару готовы. Баалу Могучему все мы поможем.

— Да, — подхватила Асират, — мой сын не имеет дома, как у меня и у других моих сыновей. Все мы просим тебя о постройке дома для Баала, мы все твоего повеления ждем.

— Что ж, — Илу промолвил, к супруге своей обращаясь. — Выбери двух сыновей, гонцами отправь на Каптару, где пригожий и мудрый Котар обитает. Пусть он построит дом для Баала, могучего бога, такой же, какой он тебе построил.

1. Еще один шедевр ханаанской поэзии. Характер Анат соткан из противоречий. Не знающая пределов бессмысленная жестокость, обращенная против правых и виноватых, против обитателей городов и против врагов, им угрожающих с моря и суши, и женская преданность вплоть до самопожертвования. Перебирая в памяти образы греческих богинь, на складывание которых оказал влияние образ Анат, мы не находим ей равных ни в жестокости, ни в страсти. Но в изображении любовного чувства у автора поэмы о любви в древности были соперники, точнее соперница — Сафо, сумевшая передать состояние любви как жестокую болезнь.

2. Запах дичи исходил от Анат, поскольку она богиня охоты, запах меда — очевидно, потому, что благовония растворялись в меду. Изображение Анат в виде обнаженной женщины, стоящей на царе зверей льве сходно с более поздними изображениями малоазийской матери богов Кибелы.

3. Недостаточно ясно, кем были смертные, которых уничтожает Анат. Существует мнение, что Анат, действуя по приказу Илу, истребляет провинившееся человечество. Однако Запад и Восток, как мы полагаем, — не просто меризм: под людьми, пришедшими с моря и с востока, явно имеется в виду конкретные враги страны Ханаан — "народы моря", филистимляне (пеласги) и сикулы, завоевавшие прибрежную полосу в XIII–XII вв. до н. э., кочевники, в том числе израильско-иудейские племена, наступавшие из пустыни, и цари Месопотамии неоднократно вторгавшиеся в Ханаан. Полет отделенных от туловища голов и рук может быть объяснен распространенным в Египте и Ассирии обычаем отсекать у мертвых головы, руки или другие части тела для подсчета уничтоженных врагов.

4. В предшествующем сюжете Латану убивает не Анат, а Баал. Такого рода противоречия — не редкость в мифах, как это ясно и на примерах мифов древней Греции.

Баал и Йамма

Котар-ва-Хасис ("Пригожий-и-Мудрый"), строитель и мастер на все руки, торопился, как никогда. Свернув с пути своего, направился он к истокам двух потоков, верховьям Океанов обоих, достиг владений отцовских, вступил на вершину горы всех времен, перед Илу склонился и, как слуга, распростерся.

И сказал ему Илу: