Мифы финно-угров

Однако сравнительно недавно, в 1970 г., археологи нашли в погребении одного из ярославских курганов не глиняный или бронзовый амулет, а остатки настоящей медвежьей лапы, на палец которой был надет серебряный перстень с сердоликовой вставкой. В могиле были погребены две женщины, рядом с одной из них — девочкой 11–13 лет — и обнаружена эта уникальная находка. Исследователи предположили, что перед нами — древнейшее свидетельство медвежьей свадьбы, широко распространенного мифологического сюжета о женитьбе медведя на девушке из человеческого рода.

Мордовская песня рассказывает о девушке, которая пошла по грибы, заблудилась и была унесена медведями в их дом. Там она рожает от медведя детей, печет пироги, занимается хозяйством. Наконец, она решается навестить родителей и берет с собой «мужа». Сама она заходит в избу, а медведя оставляет на дворе: тут братья лесной жены и убивают зверя. Сестра проклинает их — ведь они оставили ее без мужа и кормильца.

Мы еще не раз встретимся с этим сюжетом при изложении финно-угорских мифов: от браков со священными животными рождались богатыри-первопредки (таков Кудым-ош у коми). Интересно, что и в русском фольклоре Верхнего Поволжья сохранились пережитки этого мотива: ряженые медведями на свадьбах валили на пол девушек, мазали их сажей, а сама «молодая» — невеста — именовалась медведицей. У мордвы одна из родственниц молодых встречала их обряженной в вывернутую наизнанку шубу — изображала медведицу. У карел же медвежьи лапы повсеместно использовались в качестве свадебных оберегов.

Нужно добавить, что девочка не случайно была обручена с медведем после смерти: умершие до замужества, не избывшие свой жизненный срок, считались особенно опасными после смерти, так как становились злыми духами. Чтобы нейтрализовать опасность — возвращение умершей в мир живых, девочке подобрали подходящего лесного «жениха».

До сих пор непонятно предназначение амулетов-колец из ярославских курганов. По размеру они напоминают браслеты и не могут быть «обручальными». Тут нельзя не вспомнить ярославскую легенду, рассказывающую, как язычники клялись Волосу, а также отрывок из «Повести временных лет», где упоминается ритуал клятвы у русских до принятия христианства: дружинники в знак соблюдения мирного договора возлагают кольца-обручи и оружие перед кумиром. Неясно, с каким богом могли быть связаны эти амулеты, но, видимо, язычники рассчитывали на его покровительство и на том свете.

Финская заговорная грамота

Мы видим, как на чудских окраинах Руси уже в раннем средневековье переплетались финно-угорские, славянские, дохристианские, христианские и еретические идеи и обычаи. Об этом свидетельствуют также жертвенные места саамов и самодийцев, где среди массы жертвенных предметов могут быть обнаружены символы не только местного, но и христианского культа.

Результатом этого взаимодействия культур стала еще одна сенсационная находка, представляющая собой древнейший финский писаный текст. Одна из новгородских берестяных грамот, которых обнаружено ныне более 1000, датированная XIII в., содержит необычный текст, записанный кириллическими буквами:

«Юмолануоли.i. нимижи
Ноулисъханолиомобоу
Юмоласоудьнииохови»

Вот как его перевел один из ведущих финно-угроведов Е.А. Хелимский:

«Божья стрела, 10 имен твоих
Стрела сверкни, стрела выстрели
Бог суд так правит»

В грамоте употребляется знакомое нам имя небесного бога Юмала: ему принадлежат стрелы, которыми бог поражает злых духов — правит небесный суд (вспомним о чудесной способности финского владыки стрелять сразу тремя стрелами); показательно, что в финском фольклоре словом юмала могут обозначать и христианского Бога, и колдуна. Записанный заговор явно направлен против духов болезней — и в славянских заговорах их истребляют Божьи стрелы. Один из русских заговоров призывает: «И стрели батюшко, истинный Христос, в мою любимую скотинку своим тугим луком и калеными стрелами в ясныя очи, в сырую кость, и угони, выганивай двенадцать ногтей, двенадцать недугов, тринадцатый набольший».