Мифы и факты русской истории

Согласно ганноверцу Христиану Веберу, проведшему пять лет при царском дворе (1714—1719), потери русских при строительстве были намного больше: «Это как бы бездна, в которой изнемогает и гибнет бесчисленное множество Русских подданных. Люди, знающие основательно это дело, уверяют, что при возведении крепости в Таганроге... погибло более 300 000 крестьян, и ещё более на Петербургских и Кроншлотских работах, частию от голода, а частию вследствие болезней, развившихся от болотистой почвы». Секретарь прусского посольства при царском дворе Иоганн Фоккеродт, заступивший должность в 1718 г., писал о 200 тысячах погибших при возведении Петербургской крепости. Обри де ла Мотрэ был скромнее, в 1726 г. он записал, что в городе на Неве погибло более чем 80 тыс. работников. Зато англичанин Ф. Дэшвуд в 1733 г. нашел, что при основании Петербурга и Кроншлота погибло 300 тыс. человек.

На фоне таких потерь блекнет сообщение пленного шведского офицера Ларса Эренмальма, писавшего, что при строительстве Петербургской крепости за 1703 —1704 гг. «было погублено свыше 50—60 тысяч человек». Уроженец Выборга, Эренмальм не пишет о нездоровом климате Петербурга, хотя отмечает частые наводнения. Не пишет он о гибели пленных шведов, мостивших Невский проспект. Открытый враг России заметно уступает её друзьям в оценке потерь строителей. Всё же большинство иностранцев указывает 100 тыс. погибших и более. Эта оценка получила признание в просвещённых кругах Европы и России.

Поэты о Петербурге на костях. Адам Мицкевич писал о создателе Петербурга:

Вогнать велел он в недра плавунов
Сто тысяч бревен —
целый лес дубовый, —
Втоптал тела ста тысяч мужиков,
И стала кровь столицы той основой.

Польскому классику вторит классик украинский. Шевченко волновали лишь украинские казаки, зато, человек простой, он не лезет за словом в карман, проклиная Петра:

О боже наш милосердний!
О царю поганий,
Царю проклятий, лукавий,
Аспиде неситий!
Що ти зробив з козаками?
Болота засипав
Благородними костями;
Поставив столицю
На ix трупах катованих!

Русские писатели и поэты — «совесть нации» (но не Пушкин!), легко согласились с обвинениями в адрес крупнейшего деятеля отечественной истории и признали его преступником перед русским и прочими народами. В 1847 г. Михаил Дмитриев написал стихотворение «Подводный город», где старик-рыбак рассказывает мальчику, как море за грехи затопило богатый город:

Богатырь его построил,
Топь костьми он забутил,
Только с Богом как ни спорил,
Бог его перемудрил!

В начале XX в. Дмитрий Мережковский представлял себе, что Петербург — это «исполинская могила, наполненная человеческими костями. И кажется иногда в желтом тумане, что мертвецы встают и говорят нам, живым: "Вы нынче умрёте!"». Этот пафос снижают стихи Саши Чёрного, где ошалевший от российской жизни обыватель ругает основателя Города:

Пётр Великий, Пётр Великий!
Ты один виновней всех:
Для чего на север дикий
Понесло тебя на грех?
Восемь месяцев зима, вместо фиников — морошка.
Холод, слизь, дожди и тьма — так и тянет из окошка
Брякнуть вниз о мостовую одичалой головой...
Негодую, негодую... Что же дальше, боже мой?!

Саша Чёрный не верил в кровавую мистику Петербурга: он видел страшное не в прошлом, а в повседневном, и обращал его в фарс. Другие верили в Петербург на костях, в их числе Алексей Толстой в «Дне Петра» (1918) — верил, пока его не перековал Сталин.