Мифы и факты русской истории

Облик и характер первого императора. Современники, знавшие самозванца, отмечали в нем контраст неказистой внешности и яркой личности. Автор «Повести князя Катырева-Ростовского» пишет: «Рострига же возрастом [ростом] мал, груди имея широки, мышцы толсты; лице же свое имея не царсково достояния, препростое обличив имея, и все тело его волми помрачено [смуглое]. Остроумен же, паче и в научении книжном доволен, дерзостен и многоречив зело, конское рыстание любяще, на враги своя ополчитель смел, храбрость и силу имея, воинство же велми любляще». Сходно описал его Масса: «Он был мужчина крепкий и коренастый, без бороды, широкоплечий, с толстым носом, возле которого была синяя бородавка, желт лицом, смугловат, обладал большою силою в руках, лицо имел широкое и большой рот, был отважен и неустрашим, любил кровопролития, хотя не давал это приметить».

Маржерет восхищается личностью, но не внешностью императора. Внешние достоинства в «Дмитрии» нашел лишь нунций Рангони: «Дмитрий имеет вид хорошо воспитанного молодого человека; он смугл лицом, и очень большое пятно заметно у него на носу, вровень с правым глазом; его тонкие и белые руки указывают на благородство происхождения; его разговор смел; в его походке и манерах есть действительно нечто величественное». Ближе с ним познакомившись, нунций записал: «Дмитрию на вид около двадцати четырех лет. Он безбород, обладает чрезвычайно живым умом, очень красноречив; у него сдержанные манеры, он склонен к изучению литературы, необыкновенно скромен и скрытен».

На гравюре неизвестного автора, изготовленной к заочному венчанию «Дмитрия» и Марины в Кракове (ноябрь 1605)[59] и на гравюре Луки Килиапа (1606) «Дмитрий» изображен с большой бородавкой у носа. У Килиана он имеет ещё бородавку на лбу и некрасив — лицо округлое, черты грубые, но поражает умный и задумчивый взгляд. «Дмитрия» Килиан никогда не видел и делал гравюру с рисунка. На свадебной гравюре «Дмитрий», напротив, симпатичен — лицо соразмерное, красивые умные глаза и чувственные губы. Притом на обеих гравюрах изображён один и тот же человек. Есть ещё поясной портрет «Дмитрия» из замка Мнишков в Вишневце работы неизвестного художника. Латинская надпись на холсте сообщает: «Дмитрий, ИМПЕРАТОР Московии супруг Марианны МНИШКОВНЫ, Георгия воеводы сандомирского и Тарловны урожденной дочери». «Дмитрий» изображен в латах, лицо удлиненное, волосы темные, никаких бородавок. По мнению историка В.Н. Козлякова, портрет «Дмитрия», парный ему портрет Марианны (Марины) Мнишек, а также картины их венчания и коронации Марины, хранившиеся в Вишневце, написаны не ранее 1611 г. Козляков предполагает, что на портрете «Дмитрия» изображен Лжедмитрий II.[60]

Если собрать все сведения о внешности «Дмитрия Иоанновича» — Юрия Отрепьева (вернёмся к природному имени), то пред нами предстанет приземистый богатырь. Руки неравны по длине, но силы необыкновенной — он легко гнул подковы. Лицо широкое, смуглое, без бороды и усов, волосы русые, рыжеватые, глаза темно-голубые; рот большой; на лице — бородавка справа у носа и родимое пятно у правого плеча. Некоторые авторы полагают, что те же знаки имел царевич Дмитрий Угличский. Отрепьев — не красавец, но отнюдь не урод, описанный Скрынниковым. Для окружающих важнее была его личность.

Поражает чрезвычайная хитрость Отрепьева и умение сказать людям то, что они хотят услышать. Отрепьев был гениальным актером и полностью входил в образ, который играл в настоящий момент. Верил ли Отрепьев во что-нибудь искренне? Многие пишут, что он всерьёз считал себя сыном Ивана Грозного и что мысль эту ему кто-то внушил. С этим не согласуется попытка самозванца удалить из Угличского собора прах царевича Дмитрия. Стоит вспомнить и Буссова, искренне любящего «царя Димитрия» и все же рассказавшего эпизод, где преданный самозванцу Басманов поделился с ним, что «Димитрий» не природный царь. Тогда встает вопрос, верил ли Отрепьев в Бога? В Европе XVII в. вольнодумцы, отрицающие Бога, были редки, в России неизвестны. Но Отрепьев смело клялся именем Господа, утверждая, что он и есть царевич Дмитрий. Под угрозой вечного проклятия исповедовался при принятии католичества. По свидетельству иезуита, во время похода на Москву всегда начинал сражения с молитвы перед войском:

«Димитрий находил, по словам его, сильнейшую опору в своей совести: обыкновенно пред началом битвы, он молился усердно, так, чтобы все его слышали, и воздев руки, обратив глаза к небу, восклицал: "Боже правосудный! порази, сокруши меня громом небесным, если обнажаю меч неправедно, своекорыстно, нечестиво; но пощади кровь христианскую! Ты зришь мою невинность: пособи мне в деле правом! Ты же, царица небесная! будь покровом мне и моему воинству!"».