Мифы и легенды Греции и Рима

– O, вероломная, бесстыдная женщина, я же – твой муж! – вскричал он. – Свидетельствую, что ты мне неверна! Прокрида пристально посмотрела на него, а потом, не говоря ни слова, повернулась и ушла из дома. Ее любовь к нему обернулась ненавистью. Она прокляла весь мужской род и отправилась в горы, чтобы жить там в одиночестве. Кефал же быстро пришел в себя, сменил гнев на милость, поняв, какую дурную роль ему пришлось сыграть. Он долго искал ее повсюду, пока не нашел, а потом несмело попросил у нее прощения.

Прокрида не могла простить Кефала, глубоко переживая, как он ее обманул, прикинувшись чужеземцем. В конце концов ему удалось завоевать ее, и они прожили вместе несколько счастливых лет. Однажды они по своему обыкновению отправились на охоту. Надо сказать, что Прокрида подарила супругу копье, никогда не знающее промаха. Дойдя до леса, супруги в поисках дичи разделились. Кефал неожиданно заметил, что что-то копошится в самой чаще, и метнул туда копье. Оно, как всегда, попало в цель, в лесной чаще, пронзенное копьем, лежало мертвое тело Прокриды.

Орифия и Борей

Одну из сестер Прокриды звали Орифия. В нее влюбился Борей, северный ветер, но ее отец Эрехтей, а также граждане Афин противились его сватовству. Не забывая печальную судьбу Прокны и Филомелы, да и северное происхождение злодея Терея, они испытывали ненависть ко всем северянам и отказывались выдать Орифию за Борея. Однако, полагая, что могут удержать при себе то, что хотелось заполучить могучему северному ветру, они жестоко ошибались. Однажды, когда Орифия играла с сестрами на берегу реки, Борей опустился к ней в виде гигантского смерча и унес с собой. Впоследствии двое ее сыновей, которых она родила Борею, – Зет и Калаид – отправятся вместе с Ясоном за золотым руном.

* * *

Однажды Сократ, великий учитель Афин, живший сотни, даже тысячи лет после того, как впервые были рассказаны мифы, прогуливался с молодым человеком по имени Федр, к которому был искренне привязан. Прогуливаясь, они лениво беседовали, и Федр спросил:

– Скажи, а не здесь ли то место, откуда, как говорят, Борей похитил Орифию?

– Где-то здесь, – ответил Сократ.

– Думаешь, оно самое? – удивился Федр. – Ручеек – чистый и прозрачный, и, как я представляю, девушки вполне могли резвиться где-то здесь поблизости.

– Полагаю, – отвечал Сократ, – что это место – на четверть мили ниже по течению, и где-то там и алтарь Борея.

– Скажи, Сократ, – продолжал Федр, – ты действительно веришь в эту историю?

– Мудрые склонны к сомнению, – отвечал тот, – и если я сомневаюсь, значит, я – не один.

Разговор происходил во второй половине V в. до н. э. Древние сказания уже переставали интересовать умы людей.

Креуса и Ион

Креуса была сестрой Прокриды и Орифии и, как и они, глубоко несчастной женщиной. Однажды, когда она была еще совсем молоденькой, едва, в сущности, выйдя из отроческого возраста, она отправилась на прогулку собирать крокусы на горе, в которой была глубокая пещера. Ее покрывало, которое она использовала вместо корзинки, уже было полным-полно этих желтых цветов, и она уже направлялась домой, когда ее схватил в объятия какой-то мужчина, появившийся словно ниоткуда или сразу же ставший видимым. Он был божественно красив, но она – в ужасе своем – даже не успела заметить, как он выглядит. Она воззвала к своей матери, но помощи было ждать неоткуда. Ее похититель, Аполлон, тотчас же увлек ее в темную пещеру.

Хотя он и был богом, она возненавидела его, в особенности в ту пору, когда ей подходило время родить дитя, а он не подал ей ни одной весточки и не оказал помощи. Рассказать о своей беде родителям она не смела. Конечно, ее возлюбленным был бог и сопротивляться ему она не смела, но, как показывает опыт, это обстоятельство извинительным не считалось. Сознаваясь в грехе, девушка подвергала себя риску расстаться с жизнью.

Когда Креусе пришло время рожать, она в одиночку отправилась в ту самую мрачную пещеру, где и родила сына. И здесь она оставила его одного умирать. Несколько позже, мучаясь от желания узнать, что же с ним все-таки сталось, она вернулась назад. Но пещера оказалась пустой, и даже капель крови нигде не было видно. Дикие звери, очевидно, не тронули ребенка. И что удивительно, вещи, в которые она завернула его: накидка и плащ, сотканные ее собственными руками, также исчезли. Она испугалась, что, быть может, в пещеру влетел большой орел или гриф и унес дитя вместе со всеми вещами в своих ужасных когтях. Это, видимо, было единственно возможное объяснение.