Мифы и легенды Греции и Рима

Самой красивой женщиной в мире была Елена, дочь Зевса и Леды – сестра Кастора и Полидевка. Слава о ее красоте распространилась по всей земле, и в Греции не оставалось ни одного царского сына, которому не хотелось бы жениться на ней. Когда все сватающиеся к ней женихи собрались во дворце ее отца, чтобы формально просить ее руки, их оказалось так много и принадлежали они к таким могущественным родам, что царь Тиндарей, супруг ее матери, побоялся сразу выбирать кого-то определенного, опасаясь, что остальные немедленно объединятся против него. Поэтому по совету Одиссея он сначала взял со всех женихов клятву, что они будут защищать супруга Елены, кто бы он ни был, если ему в результате брака с Еленой будет причинено какое-либо зло. Конечно, каждый из женихов счел для себя выгодным дать такую клятву, так как каждый из них надеялся, что избранником станет именно он, так что все женихи охотно связали себя клятвой, пообещав выступить против любого, кто, например, похитил бы или пожелал похитить Елену. Тогда Тиндарей назвал имя Meнелая, брата царя Микен Агамемнона, и передал ему свой царский престол в Спарте.

Так обстояли дела, когда Парис присудил золотое яблоко Афродите. Богине же любви и красоты было очень хорошо известно, где можно отыскать самую прекрасную женщину земли. Она отправила молодого пастуха, в голове которого не осталось и мысли об Эноне, прямо в Спарту, где Менелай и Елена приняли его как желанного гостя. Между ним и хозяином завязались узы крепкой дружбы. Каждый из них обязался в случае нужды оказывать пмощь другому и, естественно, не причинять вреда. Но Парис нарушил эту священную клятву. Случилось так, что, уезжая ненадолго из Спарты по какому-то поводу на Крит и полностью доверяя Парису, Менелай оставил его во дворце с Еленой. И произошло то, чего, собственно, и следовало ожидать.

… Парис появился
Гостем в доме Атридов
И, закон преступивши, жену
У хозяина выкрал.

Гостем проникший к другу в жилище, коварно
Руку ту Парис оскорбил, что так щедро кормила его,
Тайно похитив супругу Атрида.

Вернувшись домой и обнаружив, что Елена исчезла, Менелай призвал на помощь себе царей Греции, и все те, кто был связан клятвой, откликнулись на его зов. Они были зачарованы грандиозными масштабами предприятия – ведь им предстояло пересечь море и превратить могучую Трою в развалины, золу и пепел. Однако среди обещавших свое участие в войне отсутствовали два первоклассных вождя. Среди них не было Одиссея, царя острова Итака, и Ахилла, сына Пелея и морской нимфы Фетиды. Одиссею, одному из самых хитроумных и проницательных людей Греции, не хотелось покидать дом и семью, чтобы пуститься в романтические приключения в далеких странах из-за бегства неверной жены от мужа. Поэтому он решил прикинуться сумасшедшим, когда за ним прибыл посланник от греческого войска. Царь пахал поле и засевал борозды солью вместо семян. Но посланник тоже был неглупым человеком. Он бросился во дворец, вынес оттуда маленького сына Одиссея и положил его прямо на пути упряжки. Отец мгновенно отодвинул плуг в сторону, доказав тем самым, что находится в здравом уме. Хоть и без особой охоты, но ему пришлось присоединиться к остальному войску.

Ахилла же прятала его мать. Она знала, что, если ее сын отправится под Трою, то вернуться назад ему уже будет не суждено. Она отослала Ахилла ко двору Ликомеда, царя, предательски убившего Тесея, нарядила сына в женское платье и спрятала его среди женского окружения царя. Одиссей же был послан вождями греческого войска найти Ахилла. Переодевшись купцом, Одиссей отправился во дворец Ликомеда, где, по его данным, был спрятан сын Фетиды, привезя с собой прелестные украшения, на которые так падки женщины, а также прекрасное оружие. В то время как женщины сбежались любоваться безделушками, Ахилл перебирал мечи и кинжалы. По интересу к оружию Одиссей и опознал Ахилла, а дальше уже не составляло труда забыть о материнских словах и отправиться в греческий лагерь.

Греки собрали огромный флот в тысячу с лишним кораблей. Корабли собрались в Авлиде, гавани, известной сильными ветрами и опасными приливами, из которой к тому же нельзя было выплыть, если начинал дуть северный фракийский ветер. А он день за днем все продолжал дуть -

Дул, разрывая сердца всего войска,
Не щадя ни судов, ни канатов.
Время еле тянулось,
Само себя удвояя.