Мифы и легенды Греции и Рима

Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! Ни сына
Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро
Буду вдовой я, несчастная! Скоро тебя аргивяне,
Вместе напавши, убьют! А тобою покинутой, Гектор,
Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады,
Если, постигнутый роком, меня ты оставишь: удел мой —
Горести! Нет у меня ни отца, ни матери нежной!
Старца отца моего истребил Ахиллес быстроногий.
Гектор, ты все мне теперь – и отец и любезная матерь,
Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!
Сжалься же ты надо мною и с нами останься на башне,
Сына не сделай ты сирым, супруги не сделай вдовою…

Гектор же пытался мягко объяснить Андромахе, почему он не в силах выполнить ее просьбу.

Все и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный
Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,
Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

Но не столько меня сокрушает грядущее горе
Трои, Приама родителя, матери дряхлой, Гекубы,
Горе тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,
Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,
Сколько твое, о супруга!

Перед тем как попрощаться с супругой, Гектор захотел обнять любимого сына. Но Астианакс, «яркого медью испуган и гребнем косматовласатым», отшатнулся от него и с плачем припал к груди кормилицы. Гектор улыбнулся и снял с головы сверкающий шлем, а потом, взявши младенца на руки, покачав и расцеловав его, взмолился богам.

Зевс и бессмертные боги! О, сотворите, да будет
Сей мой возлюбленный сын, как и я, знаменит среди граждан;
Так же и силою крепок, и в Трое да царствует мощно,
Пусть о нем некогда скажут, из боя идущего видя:
Он и отца превосходит.

Гектор переложил сына на руки жене, и она взяла с улыбкой, но по-прежнему плача. Гектору стало очень жаль ее, и он попытался ее утешить.

Добрая! Сердце себе не круши неумеренной скорбью,
Против судьбы человек меня не пошлет к Аидесу;
Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный
Муж…

Вернувшись на поле боя, Гектор снова жаждал побед, и судьба в этот день благоприятствовала ему. Зевс припомнил данное им Фетиде обещание отомстить за обиду Ахилла. Повелев всем бессмертным оставаться на Олимпе, он спустился на землю помочь троянцам, и грекам пришлось тяжело. Их великий вождь и защитник Ахилл не вступал в битву. Он по-прежнему один сидел в шатре, размышляя о нанесенной ему обиде. Великий же вождь троянцев еще никогда не проявлял себя столь блистательным, столь храбрым. Гектор казался неодолимым. «Конеборец», как его называли троянцы, гнал свою колесницу через греческие шеренги так, как будто одни и те же порывы воодушевляли и возничего и коней. Шлемоблещущего Гектора можно было видеть везде, и под ударами его бронзового меча греческие воины падали один за другим. К вечеру, когда битва закончилась, троянцы отогнали греков почти до линии их кораблей.

В эту ночь Троя ликовала, а в греческом лагере царило уныние и даже отчаяние. Агамемнон на совете вождей высказался за прекращение военных действий и отплытие в Грецию. Нестор же, старейший и самый мудрый из греческих вождей, превосходивший мудростью даже хитроумного Одиссея, смело выступил против Агамемнона и заявил, что если тот не вызвал бы гнева Ахилла, то греки не потерпели такого сокрушительного поражения. «Надо попробовать найти способ умилостивить Ахилла, чтобы не возвращаться домой обесславленными», – предложил он. Все присутствующие на совете вожди одобрили эту мысль, и Агамемнон был вынужден признать, что вел себя как глупец. Он вернет Брисеиду Ахиллу, предложив ему также множество богатых даров, обещал Агамемнон и тотчас же попросил Одиссея сообщить о своем предложении Ахиллу.