Мифы и легенды кельтов

Затем противники обсудили, с каким оружием им следует начать бой, – Фердиад напомнил Кухулину об искусстве метания маленьких дротиков, которому они научились у Скатах, и они согласились начать с них. Взад и вперед, по обе стороны Брода, они обменивались жужжащими легкими дротиками, и те летали, как пчелы летним днем, но, когда наступил полдень, ничто не пробило защиту ни одного из героев. Затем они взялись за тяжелые метательные копья, и тогда наконец потекла кровь, ибо каждый герой снова и снова ранил другого. Наконец день подошел к концу. «Давай остановимся», – предложил Фердиад, и Кухулин согласился. Затем каждый из них обнял возничего, друзья трижды обнялись и поцеловались друг с другом, и все отправились отдыхать. Их лошади находились в одном загоне, их погонщики грелись у общего костра, а герои посылали друг другу еду, питье и целебные травы для ран.

На следующий день они снова отправились к Броду, и на этот раз, поскольку накануне оружие выбирал Фердиад, настал черед выбирать Кухулину. Он предпочел тяжелые копья с широкими лезвиями для ближнего боя, и ими они сражались, стоя на своих колесницах, до захода солнца. Возницы и лошади устали, тело каждого героя было покрыто ранами. Затем, наконец, они сдались и отбросили свое оружие. Друзья поцеловались, как прежде, и вновь поделились друг с другом всем, чем могли, и мирно проспали до утра.

Когда наступил третий день битвы, у Фердиада был злой и унылый вид, и Кухулин упрекнул его за то, что он вышел в бой против товарища ради девушки, пусть даже такой прекрасной, как Финдабэйр, которую Медб предлагала каждому воину и даже самому Кухулину, надеясь таким образом выиграть войну. Однако Фердиад ответил: «Благородный пес, если бы я не встретился с тобой лицом к лицу, когда меня послали на бой, пострадала бы моя честь, и мне было бы стыдно дальше жить в Раткрогане». Настала очередь Фердиада выбирать оружие, и взялись герои за «тяжелые, разящие с большой силой мечи». Они вырвали друг у друга из бедер и плеч огромные куски плоти, но ни один из них не мог одержать верх над другим, и в последнюю ночь битва закончилась. На этот раз они расстались в тягости и унынии, и не стали обмениваться знаками дружеского расположения, а их возницы и лошади спали порознь. Воинов одолела мрачная суровость.

Смерть Фердиада

На четвертый день Фердиад понял, что пришла пора для финального состязания, и вооружился с особой тщательностью. Он надел тунику из полосатого шелка, окаймленную золотыми блестками, а поверх нее фартук из коричневой кожи. Живот прикрывал плоский камень размером с жернов, а поверх него располагались прочные железные доспехи, потому что герой опасался, что в тот день Кухулин воспользуется га болгом. Он защитил голову шлемом с гребнем, усыпанным карбункулами и инкрустированным эмалями, и подпоясался мечом с золотой рукоятью, а на левую руку повесил широкий щит с пятьюдесятью бронзовыми шипами. Таким мужчина появился у брода и, ожидая соперника, подбрасывал оружие и снова ловил его. Он проделал много замечательных трюков, словно жонглер яблоками; и Кухулин, наблюдая за ним, велел Лаэгу, своему вознице: «Если я начну сегодня уступать ему, громко упрекай меня и насмехайся, а если я буду хорошо драться, подстегивай меня, хвали, призывай к доблести, ибо мне сейчас понадобится вся моя храбрость и твоя поддержка».

«О Фердиад, – сказал Кухулин, когда они встретились, – каким будет наше оружие сегодня?» «Сегодня тебе выбирать», – ответил тот. «Тогда пусть будет все что угодно», – заявил Кухулин, и Фердиад расстроился, услышав это, но согласился: «Да будет так», а после начался бой. До полудня они сражались копьями, и ни один из них не смог получить никакого преимущества над другим. Тогда Кухулин обнажил меч и попытался ударить Фердиада поверх щита, но великан Фирболг отбросил его в сторону. Трижды Кухулин подпрыгивал высоко в воздух, пытаясь ударить соперника, но каждый раз, когда он опускался, тот ловил его на щит и сбрасывал в Брод как маленького ребенка. Лаэг насмехался над ним, выкрикивая: «Он отбрасывает тебя, как река выбрасывает пену, он перемалывает тебя, как жернов перемалывает пшеничное зерно; ты – ничтожный эльф, никогда больше не называй себя воином».