Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция

Рванул Орфей струны кифары, и над царством вечного безмолвия зазвучала песня прекрасного верхнего мира. Опустил Харон весло и, опершись на него, прислушался к неведомым звукам. Не прекращая петь, вступил Орфей в ладью, и вот он уже на другом берегу. Навстречу песне мчались толпы теней, а за ними гнался ужасный подземный пес Кербер. Зияли пасти его трех голов, а на теле вместо шерсти топорщились сотни змей. Самая большая змея на хвосте исторгала яд. Услышав пение, Кербер замедлил свой бег и замер, как земная собака по знаку охотника. Опустились головки змей, и хвост змея мирно свернулся в клубок.

Закрыв нос ладонью, чтобы не чувствовать смрадного дыхания Кербера, Орфей прошел в то место, где терпели кару души преступников. Он миновал пруд, в котором по горло стоял Тантал, разгласивший тайны богов и наказанный неутолимой жаждой, увидел Сизифа, вкатывающего на гору свой огромный камень, и Иксиона на огненном колесе.

Вот и трон великих владык подземного мира Аида и Персефоны. Остановившись перед ними, запел Орфей лучшую из своих песен – песню о любви. И пока он пел, принесенная им веточка вербы распустилась. Из лопнувших почек показались зеленые листочки, напомнившие Персефоне луг под Энной, на котором она резвилась, не зная о предназначенной ей участи. Как упоителен запах свежей зелени, не ведающей смерти и тлена! Слезы навернулись на глаза владычицы. Заплакали и мстительные эринии, не знающие пощады к преступившим божеские законы. Перестал Тантал искать иссохшим ртом убегающую от него воду. Неутомимый Сизиф остановил свой камень и, присев на него, прислушался.

Замерла песня, и наступило глубокое молчание. И прозвучал в нем голос Аида:

– Что ты просишь, пришелец?

– Я пришел ради моей возлюбленной Эвридики, пребывающей в мире теней. Танат похитил ее у меня на самой заре любви. Тебе ли не знать, что все мы сюда придем. Вернется она под твою власть, и я вместе с нею. На время прошу ее у тебя. Дай испытать Эвридике радость любви.

– Пусть будет по-твоему, – молвил Аид. – Веди Эвридику в верхний мир. Она пойдет за тобой, а ты за Гермесом. Только помни: оглянешься – дар будет отнят.

Тут же привел Гермес тень Эвридики. Слегка хромала она, но казалась такой же прекрасной. Бросился к ней певец, но бог, провожатый душ, его остановил:

– Имей терпение.

И двинулись они в путь. Харон их взял в ладью, и вот уже Стикс позади. Вверх поднималась крутая тропинка. Гермес шел впереди. Орфей за ним. Уже забрезжил свет. Волнение охватило Орфея. Не отстала ли Эвридика с больной ногой? Не осталась ли в царстве мертвых? Замедлил движение герой. Прислушался. Но тени ходят беззвучно. До верхнего мира оставалось несколько шагов, но не выдержал Орфей и оглянулся. Он ничего не увидел, но уловил легкое дуновение. Аид отнял свой дар. И сам Орфей был тому виной.

Снова к Стиксу спустился Орфей, надеясь вновь умолить подземных богов. Но милость дается однажды. Не тронула песня слуха Харона. Лодочник словно оглох. Обливаясь слезами, забыв о пище, провел Орфей семь дней и ночей у безмолвной реки. И, ничего не добившись, вернулся на землю.

Мир людей опротивел Орфею. Он ушел в дикие Родопы и пел там лишь для птиц и зверей. Не раз цари предлагали юноше в жены своих дочерей, но, безутешный, он отвергал их всех.

Однажды Родопы наполнились неистовым шумом праздника Диониса. Менады бежали по горам, славя сына Семелы, гремели тимпаны в их ладонях, слышались пьяные выкрики и смех. Одна из менад увидела Орфея и воскликнула:

– Вот он, ненавистник женщин! ^[183]

Она бросила в певца острый тирс. Но обвивавший его плющ смягчил удар. Другая менада швырнула камень. Но он, очарованный пением, упал у ног Орфея с жалобным свистом. Тогда налетели на певца женщины, как стая коршунов. Они рвали и терзали его ногтями, вгрызались в его тело зубами. Упал Орфей, а они прыгали по его телу, исполняя пляску смерти.

И отлетела душа Орфея. Менады оторвали его безжизненную голову и вместе с кифарой бросили в Гебр. С тех пор – прислушайтесь – река звенит на камнях, словно перебирая струями струны. Ибо гармония неистребима, и ее не в силах заглушить дикое и яростное смешение звуков былых или новых времен. Голову певца унесло в море, и закачали ее нереиды и понесли от берега к берегу. Кифару же выбросило к острову Лесбосу, где ее подобрала песнелюбивая Сафо ^[184]. Она запела, и мир вновь наполнился поэзией и музыкой. Когда же она отзвучала, боги перенесли кифару Орфея на небо, придав ей очертания звезд.