Мифы и легенды народов мира. Том 10. Восточная и Центральная Азия

Старик хватает кнут и выбегает ему навстречу. Только было он замахнулся, чтобы ударить Цзуру, как тот вырвал у него кнут и забросил. Тогда старик вступает с ним в борьбу.

— Ой–ой, помогите! — кричит Цзуру и, притворяясь, будто падает, перекидывает старика через свою голову.

— Ой–ой! — вопит старик, а Цзуру, в свою очередь, кричит: «Помогите!»

В это время подбегает Гекше–Амурчила.

— В чем дело, старик, в чем дело? — спрашивает она.

— Я думал, — говорит тот, — я думал, что ты родила мне сына, а, оказывается, ты правду говорила, что это настоящее чертово отродье! Зарезал и стравил девять валухов, а когда я попробовал было его наказать, так он вот как перекинул меня через свою башку! Не изуродовал ли он меня, так сильно все болит.

— Жалко, если не изуродовал! — говорит Гекше–Амурчила. — Ведь Рунса и прошлый раз все науськивал тебя, уверяя, что Цзуру режет телят: и что же, правда это оказалось? А теперь он же уверяет, будто Цзуру зарезал девять валухов… Перекинуть–то он, кажется, тебя действительно перекинул, а все же тебе следовало бы и теперь сосчитать своих валухов.

Старик пошел, пересчитал своих валухов и вернулся, убедившись, что они в целости.

— Аи, ай–ай, Рунса! Что же ты делаешь? — сокрушается старик.

Тогда вступается Гекше–Амурчила:

— А ты, голубчик Цзуру, ты чего же смотришь? Выходит по пословице: «Кто дом строил — позади сидит, а кто веточки резал — вперед идет»? Теперь уже ясно, что Рунса задался целью тебя извести. Стоит только теперь ему явиться и наговорить на тебя, а старику по наговору Рунсы приняться бить тебя — и умереть тебе неминуемо под ножом. До коих же пор я буду смотреть на твои злоключения ?

Тут и Цзуру принимается укорять Рунсу:

— Ведь ты еще и не жил здесь, когда я один развел скот и один, не говоря ни слова, пас его. Ведь если б я всякий день резал да ел, то каким образом я умножил бы этот скот? За что же ты ненавидишь меня? Зачем ты постоянными наговорами заводишь между нами ссоры?

Рунса не отвечает ни слова, а Цзаса–Шикир посмеивается.

— Ну, что же? — говорит старик Рунсе. — Разве это не истинная правда? Впредь я тебя, Рунса, буду стегать, лишь только ты откроешь рот.

* * *

Поутру старик рассуждает про себя: «Теперь ясно, что у моих ребят втроем дело не ладится. Стану–ка я теперь сам ходить с каждым поодиночке».

И он отправляется на пастьбу, захватив с собой Цзасу. Этот день обошелся без особых происшествий, и вечером старик с Цзасой благополучно пригнали скот домой.

На следующий день старик отправился с Рунсой. Оба они были при скоте, когда волк на их глазах зарезал трех овец. Вернувшись вечером домой, старик рассказывает:

— Я находился около скота, а этот дурень Рунса пас овец и допустил, чтобы на его глазах волк зарезал трех овец.

Присел Цзуру и говорит:

— Случись это со мной, так наверно избил бы вовремя и постарался, чтобы ты меня не взял с собой!

На следующий день старик берет с собой Цзуру, и тот дальние горы обращает в близкие. Идут они краем отары, как вдруг бежит волк.

— Батюшка, — говорит Цзуру, — бежит волк, понимаешь ты, в чем дело?

— Что тут понимать? Должно быть, волк высматривает овцу.

— Тогда, батюшка, стреляй без промаху по этому волку и если попадешь, то имеешь право резать валуха и есть один — мне ничего не давай. А если промахнешься — стреляю я, и, при успехе, режу валуха и ем один — тебе ничего не дам.

Старик, согласившись на это условие, дал выстрел и промахнулся.

— Теперь, батюшка, моя очередь? — говорит Цзуру.

— Правда, твоя! — отвечает старик.

Цзуру выстрелил и насадил волка на стрелу. Отдает он волка старику и говорит:

— Ты, батюшка, человек старый — сделай себе из него теплый набрюшник.

Тогда Цзуру навел на старика страх своим волшебным величием и зарезал девять валухов. Собрав множество котлов, Цзуру хватает барана за бараном. Старику хочется закричать: «Цзуру, что же ты наделал?» — и нет сил подать голоса. Хочет встать и прикрикнуть на Цзуру и не может: молча сидит старик и смотрит.

Тем временем Цзуру вынул из котлов готовое мясо и по–прежнему стал сзывать своих гениев–хранителей: они представились взору старика в виде множества людей, накрывавших на стол и подававших еду. Подавленный величием Гесера, старик не мог есть; Цзуру же, превращаясь во множество неведомых людей, прикончил таким образом все мясо, и тогда оба они встали из–за стола. Старик тотчас же бросился бежать домой, а Цзуру пошел со скотом. Прибежав домой, печалится своей жене старик:

— Ну, матушка, я сам такое видел, что слова–то Рунсы оказываются чистейшей правдой. Зарезал он девять баранов и один слопал все мясо. Ты, Гекше–Амурчила, совершенно правильно называла его чертом: это или магус, или мангус, и теперь совершенно ясно, что сначала он переведет нашу скотину, а потом прикончит и нас самих.

Пока старик таким образом сокрушается, Цзуру подгоняет к дому весь скот. Старик хватает кнут и с криком выбегает ему навстречу:

— Ты что же это, голубчик Цзуру, тигр ты или волк?

И он намеревается ударить его кнутом, но Цзуру удерживает кнутовище рукой.

— Что ты, что ты, дедушка? — кричит он.