Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа

По Большой дороге ехал монах на осле. Кажется, к его седлу был приторочен какой–то мешок. В другое время, может, Робин и пошевелил бы его содержимое. Но сегодня связываться с монахом показалось ему делом скучным. Нарядная леди проскакала верхом в сопровождении двух слуг. Робин учтиво обнажил голову и поклонился. Леди в ответ взмахнула изящной ручкой, мелькнула — и нет ее. Толстый горожанин прошагал в сторону Ноттингема. Через некоторое время в том же направлении проехал на лошади юный паж в пурпурном одеянии.

Ну, что за день такой! Ничего интересного! Видно, неблагосклонны к нему в этот день лесные духи. Уж не вернуться ли, в самом деле?

Робин двинулся в сторону от дороги, дошел до ручья. Ручей был холодный, видно, по дну били ключи, неожиданно глубокий и настолько широкий, что в один мах не перепрыгнешь.

Правда, какая–то добрая душа перекинула через него бревно, которое служило мостиком. Робин двинулся к бревну и уже было занес ногу, как с другой стороны ручья к этому же бревну подошел незнакомый ему верзила и одной ногой уже ступил на него.

— Эй, ты, ну–ка — шаг назад, идет кое–кто поважнее тебя! — крикнул Робин.

— Да? Это что, объявлено с Ноттингемской башни? Сам посторонись, я для себя — самый важный, а до тебя мне никакого дела нет.

— Сейчас увидим, не боишься ли ты щекотки, пощекочем тебя между ребрами каленой стрелой старого Гуго из Трента! Лучше стой, где стоишь, а не то, кля–нусь ясным ликом святой Эльфриды, пойдешь кормить форелей на дно ручья.

— Как бы не так! — оборвал его незнакомец. — Сейчас моя дубинка прогуляется по твоей шкуре, так что она сделается разноцветной, как рубище оборванца, покрытое заплатами.

— Ты что ревешь, как осел? — прервал его Робин. — Сейчас спущу стрелу с тетивы, и отправишься на небеса быстрее, чем голодный монах успеет прочесть молитву над жареным гусем на разговленье в Михайлов день!

— Что возьмешь с труса?! — пожал плечами верзила. — Ты что, не видишь, что у меня в руках только легкая дубинка! Давай стреляй, и посмотрим, что ты сам о себе будешь думать недельку спустя.

— Клянусь святым Дунстаном, никогда в жизни еще никто не называл меня трусом! Смотри, я положил на землю мой верный лук и отстегнул колчан со стрелами. Погоди, я схожу вырежу себе дубинку под стать твоей, и поглядим, кто чего стоит.

— Это по мне, — согласился незнакомец. Он стоял, опираясь о свою дубинку, и спокойно ждал, не делая ни малейшей попытки воспользоваться моментом и перебежать ручей по бревну.

Робин быстро вырезал себе дубинку, как раз по руке, и вернулся к ручью, на ходу очищая ее от мелких веточек.

Робин был высок, но незнакомец был еще выше. И в плечах Робин был широк, однако плечи незнакомого верзилы были еще шире, наверно, ладони на две, не меньше.

«Все равно он у меня получит!» — подумал про себя Робин, а вслух сказал:

— Ну, начнем. Сойдемся на середине бревна и поглядим, кто из нас первый искупается.

Не успел дятел и три раза тюкнуть клювом, как Робин был уже на середине бревна. Но и противник его тоже не мешкал. Двое забияк над ручьем приготовились к поединку.

Верзила размахнулся своей дубинкой, но Робин, перебросив свою из правой руки в левую, отбил ею удар, как щитом, затем, снова сработав правой рукой, обрушил удар на голову своего противника. Тот покачнулся, но не упал.

— Запомни, — завопил он, — я всегда плачу свои долги! — И нацелил свою дубинку в голову Робин Гуда.

И так они довольно долго дубасили друг друга, точно молотили пшеницу на току.

Оба взмокли, и в прохладной тени от обоих валил пар. Вот уже и у того и у другого кожа рассадилась до крови, но силы все еще оставались равными. И надо сказать, что оба перестали злиться и на обоих напало странное веселье. Робин даже засмеялся. Чего делать было никак нельзя, потому что от смеха он на миг ослабел. Тот, высоченный, тут же этим воспользовался и так шмякнул по нему своей дубинкой, что Робин, потеряв равновесие, полетел с бревна. Он хорошо нахлебался холодной воды, и течение поволокло его вниз по ручью.

— Эй, друг мой, где ты есть? — закричал верзила.

— Тут я, плыву как рыбка и заодно смываю кровь с головы, — отозвался Робин. — Эй, слышишь, я признаю себя побежденным! Ты — отличный боец и отличный парень!

Робин выбрался на берег. Вода стекала с него светлыми холодными потоками, глаза его смеялись. Он поднес к губам серебряный рог и изо всех сил дунул в него.

Не успел верзила спросить его, зачем он это делает, как послышался треск сучьев и к ручью выбежали Вилли Скарлет, и Кеннет Беспалый, и Мач, сын мельника, и еще другие стрелки, одетые в зеленое линкольнское сукно.

— Что с тобой? — закричал с ходу Вилли Скарлет. — Почему ты весь мокрый, как медведь под дождем? И в крови — что это значит?!

— Значит, что этот хороший парень надавал мне тумаков и свалил в ручей! — весело отозвался Робин.

— Скажи хоть, как тебя зовут? — спросил Робин.

— Да кто зовет Джон из Мэнсфилда, а кто — Джон Литтл.

— Литтл? — захохотал Вилли Скарлет. — Так ведь это же значит «маленький»…