Мифы и легенды рыцарской эпохи

– Есть ли в целом мире король более могущественный, чем Маэлгон, или такой, которого бы Господь так щедро наделил статью и красотой, скромностью, силой и благородством души?

Все сошлись во мнении, что Господь наградил короля еще одним непревзойденным даром – королевой, которая красотой, благонравием, мудростью и скромностью превосходила всех знатных дам и девиц королевства. А дальше вопросы посыпались один за другим. У кого самые доблестные воины? У кого самые красивые и быстрые кони и борзые? У кого самые мудрые и искусные барды? И каждый раз звучал один и тот же ответ: «У короля Маэлгона».

Когда они закончили восхвалять короля и его многочисленные достоинства, Эльфин неожиданно сказал:

– По правде говоря, только король может тягаться с королем, но хоть я и не король, хочу сказать, что моя жена добродетельнее всех дам королевства, а мой бард искуснее всех королевских бардов.

Королю тут же передали хвастливое заявление Эльфина, и Маэлгон приказал бросить племянника в темницу и держать до тех пор, пока не будут доказаны добродетельность его жены и искусность его барда.

После того как Эльфина заключили в башню замка, сковав ноги цепью (предположительно серебряной, поскольку в узнике текла королевская кровь), король послал своего сына Руна проверить добродетельность жены Эльфина. Рун был самым безнравственным человеком в мире; не было ни одной женщины, с которой бы он вел себя почтительно. До появления Руна Талиесин успел рассказать жене Эльфина, почему король бросил ее мужа в темницу и что скоро приедет сын короля Рун, который постарается навлечь на нее позор. Он посоветовал своей госпоже переодеть одну из служанок в свое платье и надеть ей на пальцы свои лучшие кольца. Жена Эльфина охотно последовала его совету.

Кроме того, Талиесин посоветовал госпоже во время ужина поменяться местами со служанкой, чтобы служанка вела себя как госпожа, а жена Эльфина прислуживала ей за столом. Так они и сделали. Рун явился в дом Эльфина во время ужина. Слуги провели его в зал, и служанка, переодетая госпожой, встала, чтобы приветствовать его. Рун сел за стол, и они продолжили ужин уже вместе с Руном. Он стал подливать вино служанке, считая, что это жена Эльфина, и отпускал шутки в ее адрес. Вскоре служанка так опьянела, что заснула прямо за столом; говорят, что из-за порошка, который Рун тайком подсыпал ей в вино. Она так крепко заснула, что даже не почувствовала, как Рун отрезал ей мизинец, на котором было кольцо, которое Эльфин незадолго до этого подарил жене в знак любви. Рун вернулся к королю и в качестве доказательства привез кольцо и отрезанный палец. Жена Эльфина была настолько пьяна, сказал он королю, что даже не почувствовала, когда ей отрезали палец.

Рассказ Руна развеселил короля. Он послал за своими советниками и пересказал историю, рассказанную сыном. Затем приказал привести Эльфина и, обвинив его в хвастовстве, сказал:

– Эльфин, тебе, без сомнения, известно, что очень глупо верить в добродетель жены, находясь от нее на расстоянии. Ты можешь убедиться в порочности своей жены. Смотри, вот ее палец с подаренным тобой кольцом. Вчера вечером ей отрезали этот палец, когда она опьянела и заснула прямо за столом.

Выслушав короля, Эльфин ответил:

– С твоего позволения, могущественный король, я не стану отрицать, что это мое кольцо, поскольку оно известно многим, но палец, на который оно надето, отрезан не от руки моей жены. Я могу объяснить, почему я так в этом уверен. Во-первых, моя жена носила это кольцо на большом пальце, а сейчас оно на мизинце, и, как ты видишь, даже на мизинец влезло с трудом. Во-вторых, моя жена, сколько я ее знаю, всегда по субботам стрижет ногти, а ты видишь, что на этом мизинце ноготь не подстригался больше месяца. И в-третьих, рука, от которой отрезан палец, не далее как три дня назад месила тесто, а я ручаюсь, что моя жена за все время замужества ни разу не месила тесто.

Король был так разгневан тем упорством, с каким Эльфин отстаивал добродетельность своей жены, что приказал отвести его обратно в темницу и держать там до тех пор, пока он не докажет, что искусство его барда столь же высоко, как добродетельность его жены.