Мифы и легенды страны маори

— А, вскричал Тутанекаи. — Я нашел тебя! Ну–ка, иди сюда, негодяй! — Он еще крепче вцепился в волосы девушки, — Я хочу посмотреть, кто ты такой!

Хинемоа вышла из–за уступа скалы и предстала перед своим возлюбленным, застыдившаяся и прекрасная, словно серебристая цапля, которую можно увидеть только раз в сто лет.

— Я Хинемоа, — прошептала она.

Как исчезают летом облака едва всходит солнце, так слетела суровость с лица Тутанекаи.

— Хинемоа!

В утреннем воздухе прямыми столбиками поднимались вверх дымки костров, на которых люди готовили пищу.

— Где Тутанекаи? — спросил кто–то.

Никто не мог ответить. Наконец вышел раб и сказал:

— Ночью он спустился к водоему, чтобы разделаться с чужестранцем, с тех пор я его не видел.

— С каким чужестранцем? — удивились родственники Тутанекаи, и раб рассказал им, как ночью какой–то человек разбивал калебаши и как Тутанекаи сам отправился на озеро, чтобы наказать незнакомца.

Тогда один из стариков сказал:

— Все это очень странно! Может, что–нибудь случилось с Тутанекаи? Он храбрый воин, но ночью, когда тени скрывают врага, даже храбрейший может потерпеть поражение. Беги скорей к его фаре и посмотри, жив ли он.

Раб поспешил к жилищу Тутанекаи. Все глядели ему вслед. В наступившей тишине громко стукнула распахнувшаяся дверь. Раб заглянул в темное фаре и побежал обратно к деревенской площади.

— Там четыре ноги, — закричал он. — Я искал одного Тутанекаи, но вместо двух ног увидел четыре!

Раздался приглушенный гул голосов.

— Кто с ним? — громко, чтобы все слышали, спросил старик.

Раб ничего не ответил и снова побежал к фаре Тутанекаи. Скоро он вернулся.

— Там Хинемоа! — взволнованно закричал он.

Все обрадовались.

— Хинемоа здесь, Хинемоа с Тутанекаи! — восклицали люди.

Но братья Тутанекаи прониклись завистью. Каждый из них считал, что Хинемоа может избрать мужем только его.

— Это не Хинемоа, — сердито закричали они. — Ни одно каноэ не причаливало к берегу. Как же могла она попасть сюда ночью? Раб лжет!

Но вот из фаре вышел Тутанекаи, ведя за руку Хинемоа. Одетая в плащ мужа, она гордо шла рядом с ним. Злые выкрики братьев потонули в радостных приветственных возгласах:

— Это и вправду Хинемоа! Добро пожаловать, Хинемоа!

Вот история любви Хинемоа и ее дерзновенного путешествия по озеру к своему возлюбленному — сказание, которое будет передаваться из уст в уста, пока народ Аравы будет жить у туманных вод озера Роторуа.

Кахукура и рыбаки-волшебники

Кахукура был вождь. Он не был похож на своих соплеменников: кожа у него белела, как песок на морской отмели, волосы отливали медью и сверкали на солнце, а в выражении широко расставленных глаз было что–то неземное; казалось, они смотрели далеко–далеко, в неведомые края.

Когда тени на земле были еще коротки и молодежь работала на полях кумары, старейшины племени, умудренные жизнью воины, негромко рассуждали о своем вожде.

— Посмотрите на него, — сказал как–то старый воин Тохе. Длинный белый шрам рассекал завитки татуировки на его щеке. — Близится время, когда старики снова увидят дни своей молодости. Настанет день, и нам придется предпринять далекое путешествие в страну теней. Там нас ждут всякие чудеса. Но Кахукура еще юн. Что же ему чудится там, за океаном? Почему это скрыто от наших глаз?

Никто из старейшин не пошевелился, но их проницательные глаза устремились вдаль, туда, где за высоким частоколом, огораживающим деревню, на отдаленной скале чернела на фоне неба одинокая фигура.

Кахукура грезил. Глаза его были открыты, он стоял, повернувшись к морю, к яростно бушующим волнам. На скалу налетел вал, и Кахукуру обдало брызгами, но он даже не пошевелился. Его дух витал далеко на севере, в чудесной стране гор и лесов, в стране, где вьются и кричат чайки над песчаными берегами рек, а души мертвых мерно шествуют к гигантскому дереву, ветви которого свисают над Вратами Смерти.

Часто посещало Кахукуру это видение: ему чудилось, будто кто–то ищет его в далекой северной стране, торопит в путь, зовет туда, где кончается земля и где вечно волнующийся океан ждет воинов Аотеароа.[3]

Вождь вздохнул и пошел прочь от моря. Когда он состарится, он проследует той тропой в сопровождении рабов… Нет, еще сейчас, пока он молод и полон сил, Кахукура отправится туда.

В деревне мужчины подготавливали удочки, подбирали костяные крючки. Не так легко накормить их большую деревню; каноэ уходят в море в любую погоду, чтобы обычную пищу — корни папоротника и кумару,[4] птиц и крыс — можно было разнообразить вкусными кусками рыбы.

Вечером молодые люди плясали, пели и играли в большом фаре, а старики и старухи глядели на них, вспоминая прежние дни, когда их тела были стройными и гибкими. Кахукура не принимал участия в танцах. Ничего не видя перед собой, сидел он в углу, и вдруг среди шума и смеха над его ухом прозвучал призыв: «Отправляйся на север, Кахукура. Иди один. Отправляйся в страну теней.»